– А что такое ОПБ ООН?

– Организация помощи беженцам при ООН. Звучит неплохо – какпо-вашему?

Инспектор Мортон молча усмехнулся.

– Благодарю вас, – сказал Эркюль Пуаро мрачной Дженет. – Выбыли очень любезны.

Угрюмо поджав губы, Дженет вышла из комнаты. Ох уж этииностранцы с их вопросами! Какая наглость! Похоже, этот тип – специалист потруднораспознаваемым сердечным болезням вроде той, которой, очевидно, страдалмистер Эбернети. Хозяин в самом деле умер уж слишком внезапно, и доктор былудивлен. Но почему какой-то иностранный врач должен сюда заявляться и всевынюхивать?

Миссис Лео хорошо говорить: «Пожалуйста, ответьте на всевопросы мсье Понтарлье. У него есть причины их задавать».

Вопросы… Вечно какие-нибудь вопросы! Иногда приходитсязаполнять ответами целые листы бумаги – хотя какое дело правительству или комубы то ни было до вашей личной жизни? В этих анкетах даже спрашивают возраст –ну, она и сбросила пять лет. А почему бы и нет? Если она чувствует себя напятьдесят четыре года, то может так и отвечать!

Хорошо, что мсье Понтарлье не интересовался ее возрастом. Унего есть хоть какое-то понятие о приличиях. Он спрашивал только о лекарствах,которые принимал хозяин, о том, где они хранились, и не мог ли мистер Эбернетипринять их слишком много, если плохо себя почувствовал или просто по ошибке.Как будто она могла помнить такую чепуху – да и вообще, хозяин знал, что делал!Потом мсье Понтарлье спросил, остались ли в доме какие-нибудь из его лекарств.Естественно, их выбросили. Он сказал, что у хозяина была сердечнаянедостаточность, и добавил еще какое-то длинное слово. Эти доктора вечночто-нибудь выдумывают. Старому Роджерсу говорили, что в спине у него какой-тодиск или что-то в этом роде, а у него обычный прострел, и ничего больше. Ееотец был садовником и постоянно мучился от прострела.

Самозваный медик вздохнул и отправился на поиски Лэнскома.Из Дженет ему удалось вытянуть очень мало, но он иного и не ожидал. Его цельюбыло сверить полученные от нее скудные сведения с информацией, сообщенной ЭленЭбернети и почерпнутой ею из того же источника, хотя и с меньшими трудностями,так как Дженет считала, что миссис Лео имеет полное право задавать вопросы, и судовольствием рассказывала ей о последних неделях жизни хозяина. Болезни исмерть были ее излюбленными темами.

Да, думал Пуаро, на информацию, добытую Элен, можноположиться. Но, следуя долгой привычке, он не доверял ничьим словам, покуда самне убеждался в их правдивости.

В любом случае сведения были скудными инеудовлетворительными. В основном они сводились к факту, что Ричард Эбернетипринимал капсулы с витаминным маслом. Они лежали в большой бутылке, которая ковремени его смерти была почти пуста. Каждый из присутствовавших в «Эндерби» могввести шприцем яд в одну из капсул и поместить ее на дно бутылки, чтобы роковаядоза была принята спустя несколько недель после того, как этот человек покинулдом. А может быть, кто-то пробрался в дом за день до смерти Ричарда Эбернети иподмешал яд в капсулу или – что более вероятно – подменил одну из снотворныхтаблеток в маленьком пузырьке, стоявшем у кровати. Наконец, он мог простодобавить что-нибудь в еду или питье.

Эркюль Пуаро лично произвел кое-какие эксперименты. Параднаядверь оставалась запертой, но выходящую в сад боковую дверь не запирали довечера. Около четверти второго, когда садовники ушли на ленч, а прислуганаходилась в столовой, Пуаро вошел в ворота, подошел к боковой двери и поднялсяв спальню Ричарда Эбернети, никем не замеченный. В качестве варианта онпроскользнул через обитую сукном дверь в продуктовую кладовую и услышал голоса,доносившиеся из кухни в конце коридора, однако его снова никто не увидел.

Да, такое можно было проделать. Но произошло ли нечтоподобное в действительности? На это не было никаких указаний. Не то чтобы Пуароискал настоящие улики – он хотел лишь убедиться, что это возможно. УбийствоРичарда Эбернети оставалось всего лишь гипотезой. Улики требовались в связи субийством Коры Ланскене. Пуаро намеревался как следует изучить людей,собравшихся в тот день на похороны, и сформировать мнение о каждом из них. Унего уже был план, но он хотел сначала перекинуться еще несколькими словами состарым Лэнскомом.

Дворецкий держался вежливо, но несколько отчужденно. Непроявляя такого возмущения, как Дженет, он тем не менее рассматривал появлениеназойливого иностранца как материализацию дурных предчувствий.

Отложив лоскут кожи, которым он тщательно полировал чайник,Лэнском выпрямился и вежливо осведомился:

– Да, сэр?

Пуаро уселся на табурет.

– Миссис Эбернети говорила мне, что вы надеялись, удалившисьсо службы, поселиться в сторожке у северных ворот?

– Да, сэр. Но теперь все изменилось. Когда поместьепродадут…

– Все равно остаются возможности, – прервал Пуаро. – Длясадовников имеются коттеджи. Сторожка не нужна ни для гостей, ни для ихприслуги. Так что все еще можно устроить.

– Благодарю вас за предложение, сэр. Но я не думаю, что…Ведь большинство… гостей, полагаю, будут иностранцами?

– Да, иностранцами. Среди тех, кто бежал в эту страну сконтинента, немало старых и беспомощных. Если их родные погибли, на родине дляних нет будущего. Живя здесь, они не в состоянии заработать себе на хлеб, какте, кто молод и здоров. Организация, которую я представляю, будет приобретатьна собранные средства сельские дома для таких людей. Это поместье кажется мнеподходящим. Дело практически решено.

Лэнском вздохнул:

– Поймите, сэр, мне тяжело думать, что здесь больше не будетнастоящих хозяев. Но ведь я знаю, как сейчас обстоят дела. Никто из членовсемьи не мог бы себе позволить жить здесь – и сомневаюсь, чтобы молодые леди иджентльмены этого хотели. В наши дни нелегко найти прислугу, и, даже если этоудается, она плохо работает и требует большое жалованье. Я понимаю, что этипрекрасные усадьбы свое отслужили. – Дворецкий снова вздохнул. – Если здесьдолжно обосноваться какое-нибудь учреждение, то я рад, что оно будет таким, каквы упомянули. Мы избежали многих ужасов войны, сэр, благодаря нашим храбрымсолдатам, авиации и флоту, а также тому, что живем на острове. Но если быГитлер вторгся сюда, мы все бы поднялись и дали ему отпор. Мое зрение слишкомслабо, чтобы стрелять, но я умею работать вилами и воспользовался бы ими вслучае надобности. Мы в нашей стране всегда принимали обездоленных, сэр, игордились этим.

– Благодарю вас, Лэнском, – мягко произнес Пуаро. – Должнобыть, смерть вашего хозяина явилась для вас тяжелым ударом.

– Конечно, сэр. Я ведь служил мистеру Эбернети, когда он ещебыл молодым человеком. Мне очень повезло в жизни, сэр. Ни у кого не былолучшего хозяина.