– Смешно. – Только мне совсем не смешно. Меня окатывает волной злости. У него есть девушка, и он так флиртует. Я не хочу быть маленьким грязным секретом. Если он меня такой считает, то он ошибается. – Отпусти меня.

Должно быть, он понял, что я говорю серьезно, потому что на этот раз он помогает мне встать. На какое-то время я закрываюсь в уборной, чтобы успокоиться. После сегодняшнего вечера мне нужно покончить с Ксандером Спенсом. Мысленно произношу это, а потом повторяю вслух перед зеркалом:

– Хватит с меня Ксандера Спенса. – Я настолько убедительна, что почти сама себе верю.

Возвращаюсь на свое место.

– Тебе холодно? Жарко? Хочешь есть? – спрашивает он.

– Нет, все нормально.

– Сиденье откидывается, если хочешь вздремнуть или просто отдохнуть.

– Долго лететь?

– Нет, около часа.

Не могу понять, куда мы долетим за час. На машине мы не уехали бы дальше Окленда, но в воздухе все по-другому.

– Есть предположения? – спрашивает он.

– Что?

– Благодаря своей потрясающей наблюдательности ты выяснила, куда мы летим?

– Нет. – Меня беспокоит, что он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять – я пыталась вычислить пункт назначения.

Откидываюсь на спинку сиденья и остаток полета притворяюсь спящей. Из-за своей новоприобретенной решительности посадку мне нужно пережить без его помощи.

* * *

– Это мой брат, – говорит Ксандер, показывая на машущего нам парня, когда мы выходим из самолета и спускаемся по трапу. Я разворачиваюсь и пытаюсь вернуться в самолет. – О, перестань. – Он хватает меня за руку. – Ты ему понравишься.

– Лукас. – Они обнимаются, похлопывая друг друга по спине. – Это Кайман Майерс.

Лукас поворачивается ко мне и с искренней улыбкой пожимает руку. И это меня поражает. Друг я или нет, почему его семья ведет себя так, будто это нормально? Будто им все равно, что Ксандер подцепил на улице какую-то девушку и теперь тусуется с ней, катает на частном самолете семьи. Что-то не сходится.

Лукас и Ксандер начинают болтать о жизни, будто не виделись несколько месяцев. А может, так и есть.

– Отец заставляет тебя лететь домой на благотворительный вечер? – спрашивает Ксандер, когда мы подходим к черному внедорожнику, припаркованному на улице.

Лукас вздыхает. Он совсем не похож на Ксандера. У него светлые волосы, у Ксандера – каштановые. Лукас светлокожий, а у Ксандера кожа оливкового цвета. Но от них обоих исходит одинаковая аура.

– Да. Как думаешь, можно нанять двойника?

– Ты же знаешь, что это мамино детище. Как-то за завтраком я обмолвился, что с ужасом жду этого события, так она чуть не расплакалась. Теперь притворяюсь, будто это самый захватывающий вечер. Так лучше.

Ксандер открывает для меня пассажирскую дверь, и мои губы складываются в улыбку.

– Можешь сесть с братом. – Я открываю заднюю дверь и сажусь внутрь.

– Мама просто нервничает, – говорит Лукас, когда мы все рассаживаемся.

– Знаю.

– Скарлетт идет? Потому что я не уверен, что смогу выдержать ее в этом году.

– Не знаю. Она была вчера у нас, но ничего не сказала. Уверен, мама пыталась ее убедить. Она какое-то время общалась с родителями с глазу на глаз. – Ксандер смотрит на меня и улыбается, и я понимаю, что вчера наш телефонный разговор прервала Скарлетт, а не Сэди. – Зато на вечере она соберет все сплетни. Она наш личный источник грязной информации. Без нее будет не то.

Лукас оглядывается на меня:

– Не стоит так говорить, иначе напугаем Кайман. Не волнуйся. Тебе понравится. Там будет много гадких старичков, которые захотят потанцевать с тобой. Много еды, которая выглядит так, будто может уползти из твоей тарелки. И такая многообещающая группа, что ей даже не нужен солист.

– Я в этой группе. Рада, что она тебе нравится.

– Нет. То есть да. Группа отличная. Я просто сглупил. Прости, – начинает заикаться Лукас.

Ксандер смеется:

– Она просто шутит, Люк. Она не состоит в той группе.

Лукас качает головой и смотрит на меня в зеркало заднего вида:

– Ты сказала это с таким каменным лицом, что я на самом деле поверил.

– Она хороша в сарказме.

Я ударяю по подголовнику сиденья Ксандера:

– Я думала, мы сошлись на слове «исключительно».

– Я стараюсь тебя не поощрять.

– И как, получается?

Лукас улыбается:

– Может, благотворительный вечер будет не таким скучным, как я думал. Она же сидит за нашим столиком?

– Кайман умная. Она отказывается идти со мной.

– Что? – Лукас хлопает Ксандера по руке. – Такое раньше случалось? Это нужно где-то увековечить. – Он оглядывается по сторонам, затем берет с центральной консоли телефон и подносит его ко рту, будто это записывающее устройство. – Девушка отказалась идти куда-то с Ксандером. Сообщите в прессу.

– Глупости, – вставляет Ксандер.

– Раз уж зашла речь. Две недели подряд? Впечатляюще, бро! Должно быть, я для них сейчас слишком скучный.

– Ты о чем? – спрашивает Ксандер.

– О «Старз». – Он закатывает глаза и вздыхает, так как Ксандер явно не понимает, о чем речь. Не знай я, о чем именно говорит Лукас, тоже не поняла бы, в чем дело. – Журнал. Ты. Обложка.

– Серьезно? – Ксандер произносит это скорее разгневанно, чем удивленно.

– Да, они снова свели тебя с Сэди.

– Что? – Ксандер указывает на «Квики Март» через дорогу за светофором, на котором мы остановились. – Остановись здесь.

Лукас пожимает плечами и, подчиняясь указаниям, паркуется. Едва дождавшись, когда мы остановимся, Ксандер выпрыгивает из машины и исчезает в сверкающем магазине.

Пока мы ждем в машине, Лукас, обхватив рукой сиденье, поворачивается ко мне:

– Что это значит?

Мое сердце бешено колотится. Вот и раскрылся «секрет» о девушке, и мне интересно, что теперь скажет или сделает Ксандер.

– Наверное, он разозлился, что они напечатали что-то о нем и Сэди.

– Похоже на то. Я думал, он знал.

– Я тоже.

Спустя несколько минут Ксандер впечатывает в окно с моей стороны журнал «Старз», и я подпрыгиваю от удивления.

– Ты это читала? – кричит он сквозь окно.

Я едва его слышу.

Он открывает дверь и, не дожидаясь, когда я подвинусь, подсаживается ко мне: