Иногда мне хочется забыть об этом. Иногда я кажусь себеманьяком.

Но я уже не могу остановиться. Я знаю, что кто-то из насвыиграет, кто-то проиграет, кто-то победит, кто-то потерпит поражение.

Когда?

Что-то говорит мне: очень скоро.

Нижний Новгород, наши дни

Интересно, с какого времени можно наезжать по утрам кзнакомым отдавать долги? Поскольку Алена в долг денег принципиально не брала,она кодекса такого не знала. И сегодня, проснувшись, по обыкновению, в семьутра, на всякий случай тотчас причепурилась… Вообще же у нее было в обычаенемедля после спрыскивания заспанной мордашки минеральной водой изпульверизатора и принятия внутрь банана да чашки кофе с молоком падать закомпьютер часика этак на два, ведь с утра писалось самым продуктивным образом…Ну вот, сегодня она сначала причепурилась, значит, чтобы быть готовой в любуюминуту отомкнуть дверь Алексею и он, явившись с деньгами, не застал ее впижаме, халате и растоптанных домашних тапках, – и только потом взялась заработу. Однако сидение за компьютером с накрашенными ресничками и при полномпараде не принесло ей счастья. Ни в дверь, ни по телефону никто не звонил, пятьс полтиной тысяч в клювике или на блюдечке с голубой каемочкой не нес. Она ужсидела-сидела, писала-писала…

В конце концов ее наручные часы пропикали десять, и Аленапонеслась на шейпинг. Это было одно из самых любимых ее занятий, гарантиястройности и, по большому счету, красоты, а значит, стабильно хорошегонастроения. Или хотя бы его видимости.

После интенсивного дрыгоножества и рукомашества, ощущая, каквсегда, приятную усталость, Алена пошла в библиотеку. Она любила после шейпингакуда-нибудь пойти – потому что минимум три часа ничего нельзя есть, а дома ведьнепременно потянет к холодильнику или вазочке с конфетами… Однако двери хранилищамудрости оказались заперты, и Алена мысленно схватилась за голову: совершеннозабыла, что сегодня среда, последняя среда месяца, значит, в библиотекесанитарный день!

Ну и что, идти домой, искушаться калориями? А что ещеделать? По магазинам бродить Алена терпеть не могла, так называемым шопингомзанималась редко, но метко: только когда экстренно нужно было что-то купить.Тогда она, чуть ли не зажмурясь от отвращения, пролетала через магазин, хваталанужный товар практически не глядя, иногда даже без примерки. Правда, как нистранно, все всегда приходилось впору и выглядело на Алене вполне элегантно.Была ли в том заслуга Алены или одежды, неведомо.

В любом случае ни идти домой, ни заниматься шопингом сейчасей совершенно не хотелось. Ей требовалось что-то… интеллектуальное, некоемыслительное усилие. Сюжет очередного романа застопорился после двухчасовойутренней работы, и она по опыту знала, что сдвигать его силком бессмысленно.Нужно категорически отвлечься от описания приключений перезрелой и неудачливойв личной жизни девицы, которая так хотела выйти замуж, что воспользоваласьуслугами брачного агентства… и едва не распростилась после этого с жизнью,потому что потенциальному жениху жутко понадобилась ее… Так вот, что именнопонадобилось потенциальному жениху от перезрелой девицы, Алена никак не моглапридумать. Квартира? Сберегательная книжка? Наследство, о котором барышня незнает? А может, просто-напросто ее запоздалая невинность?

Вообще сюжет был какой-то выморочный, пробуксовывал на каждомшагу, радости и вдохновения, блаженного трепета в груди и дрожания похолодевшихпальцев не приносил. Может, она уже исписалась? Алена всерьез задумалась наднеприятным вопросом, и радости ей такие измышления, конечно, тоже не прибавили.А тут еще занозой сидела в сознании мысль о том, как сейчас радуется Галя, ужеузнавшая, конечно, от папеньки, что его скорострельному роману с занудной ичрезмерно взрослой писательницей пришел конец.

Ну и ладно. Алена не будет плакать по этому поводу. Надотолько Льву Михайловичу доложить, что команда пошла вразброд и пересталасуществовать. Конечно, никакого приказа Алена от него не получала и вполнемогла бы махнуть рукой на соглашение и на самого Льва Михайловича, однакокак-то неловко вести себя столь наплевательски с начальником городскогоследственного отдела УВД. Мало ли для чего он еще может пригодитьсяписательнице Алене Дмитриевой! Может быть, познакомит ее с каким-нибудьзабойным следователем, который даст наконец толкового пинка забуксовавшемусюжету про перезрелую девицу, которой не повезло с личной жизнью… Ничегоудивительного в том, что той не повезло, конечно, нет, потому что носительницетаких черт характера, какими наделила новую свою героиню Алена, вообще местотолько в кунсткамере, в музее, в…

В музее?

Наша писательница даже головой потрясла, чтобы прогнатьвозникшее перед глазами видение. Однако видение оказалось слишкоммонументальным, каменным, серым… слишком реальным, чтобы вот так запросторазвеяться. О, это не видение вовсе, а самое настоящее здание Нижегородскогохудожественного музея (между прочим, государственного) – того самого, чей сайтона разглядывала нынче ночью, пытаясь понять, что могло помутить рассудоктакому трезвомыслящему человеку, как Алексей Стахеев.

На сайте Алена совершенно ничего умопомешательного не нашла.Но, может быть, больше повезет, если она посмотрит на те же самые картины встенах музея?

Секундочку… А как же намерение плюнуть на задание ЛьваИвановича Муравьева и даже доложить ему об этом?

Нет, доложить-то можно, почему нет, но разве не стыд ипозор, что Алена не была в местном святилище красоты и искусства уже какминимум год?!

Войдя в музей, Алена чуть не наткнулась на кучку каких-толюдей, которые беспорядочно мельтешили вокруг высокой худощавой женщины счерными волосами, одетой в длинный черный плащ. Вообще вид у нее был унылый, ирадостные восклицания собравшихся вокруг, такое впечатление, ее совершенно нерадовали. Озиралась она довольно затравленно, только делала вид, что улыбается,а сама словно бы мечтала оказаться отсюда подальше.