«Последние дни Дмитрия Самозванца» Бенинга… Очень смешнаякартина, в которой переврано все на свете! Алена, которая Дмитрия I любила,почитала и искренне считала подлинным сыном Ивана Грозного (его, кстати, тожевысоко почитала как великого государя, и ей было глубоко плевать на ту грязь,которой окружили его имя все, кому не лень, начиная с первого российскогодиссидента Андрея Курбского!), просто смотреть на это жуткое полотно не могла.Марины Мнишек, во-первых, рядом с Дмитрием во время мятежа не было, во-вторых,все происходило не в толстостенных кремлевских палатах, да и Петр Басмановгероически сражался за своего государя, а не крался к окну на полусогнутых,словно вороватый кот! К тому же Дмитрий Самозванец, в жизни красавец-мужчина,до отвращения напоминал на полотне лидера коммунистической партии, товарища Z.,который, может, и являлся надежным, проверенным и преданным идее борцом засветлое будущее, но красавцем его ни за что и никогда назвать было нельзя!

А впрочем, не будем о красавцах. Лучше о картинах.

Где же пейзажи, а? Где совы?

А может, она зря зацикливается на пустяках? И упомянутыеАлексеем совы вообще никакого отношения к делу не имеют? Алене никак неудавалось припомнить, мелькали они вчера на какой-то картине, просмотренной еюна музейном сайте, или нет…

Нет, конечно, зря, зря Алена так упорно стала думать пронесчастных сов! Из-за них бегом пробегает целые залы, ничего толком не видя, и,может быть, перед ней уже промелькнула та самая картина, которая и сталапредметом помешательства Алексея, а она даже и не…

Стоп. Вот они, совы!

Даже три совы! Но никакой это не пейзаж, а сказочная картина– Виктор Васнецов «Ковер-самолет». Вчера Алена видела полотно на сайте, ноничем таким особенным оно ее внимания не привлекло. Совершенно нет в картиненичего такого, от чего человек способен рехнуться. Даже с точки зрениясказочности – ничего особенного! Вообще картина кажется слишком реальной –несмотря на то, что на ней изображен летящий в воздухе ковер-самолет, штуканереальная – дальше некуда! На ковре стоит Иван-царевич, рядом – клетка сжар-птицей. Вот жар-птица изображена великолепно – такое сияние от нее исходит,такой живой свет, что предрассветная мгла, затянувшая небо, кажется еще болеетусклой и зловещей. Три совы летят сбоку – торопятся, наверное, к гнездам своимвернуться до наступления светлого часа, пока еще не перестали видеть. А можетбыть, и не настоящие это совы, а какие-то фантастические духи, воплощение злыхсил? В любом случае великолепно все – и совы, и небо, и жар-птица. А вотковер-самолет…

Да, в пространстве он расположен как надо. Отличнорасположен! Прекрасно передан полет, вернее, свободное его парение. Хотя нет,вот одно слабое место – загнутый передний край. Совершенно непонятно, зачемхудожник нарисовал его опущенным, ведь из-за него ощущение разрезанногодвижением ковра воздуха, ощущение обтекаемости, полета теряется. Может быть, онтак сделал, чтобы не изображать слишком тусклую, как бы смазанную изнанкуковра? Может быть, хотел показать, что ковер был на самом деле яркий, словносамоцветный? Что ж, тогда задумка ему удалась – ковер и правда выглядит ярким,даже, пожалуй, чрезмерно каким-то… избыточно-бухарским, что ли. Нет, к подборукрасок вопросов нет, они великолепно сочетаются и так далее, и все же неожиданнозагнутый угол ковра ослабляет ощущение волшебства. Лучше бы художник, наоборот,побольше внимания уделил тому, что невольно все равно привлекает взглядзрителя: узорам на изнанке.

Насколько Алена понимает в коврах-самолетах, они должны быливзлетать и двигаться в воздухе с помощью какой-то волшебной силы. Но нигде, нив одной из сказок не говорится о приказах, отдаваемых ковру. Во всяком случае,сколько Алена ни напрягала сейчас память, вспомнить подобного она не смогла. Тоесть герой мог ковру сказать: «Неси меня в тридевятое царство, в тридесятоегосударство!» – но конкретные пароли, кодовые слова, волшебные слова неупоминаются. Не подразумевается никакого «сезама» или хотя бы «сим-сима».Значит, логически рассуждая, вся сила – в узорах ковра. Именно они состоят изчародейных знаков, которые и обеспечивают движение: подъем, полет, посадку.Знаки должны сопрягать в формулу некое волшебство. Интересно, думал ли об этомВаснецов, подбирал ли он узоры особенным образом или нарисовал буквально что вголову пришло, случайный набор фигур и линий?

Вообще-то Алена слышала, что Виктор Васнецов былскрупулезный художник-историк (один портрет Ивана Грозного чего стоит!), однакоизнанка ковра-самолета ее не слишком впечатлила. Что-то там вроде драконьейпасти посредине. Причем явно с китайским уклоном рисунок, в том смысле, чтонапоминает те драконьи маски, которые мастерят китайцы для своих карнавалов.Дракон, собственно, символизирует полет, так что с данной стороны все вроде быправильно… С боков головы-маски изображены извивающиеся драконьи тела, хотя и стакими малехонькими крылышками, что вряд ли их обладатели способны летать.Какие-то недоразвитые дракончики. В углах ковра видится уже нечто болееславянское – как бы схематичные изображения птиц. Такие рисунки частовстречаются на старинных русских вышивках. Ну, птицы всяко означают полет…Красный ромб у края ковра плохо различим. Может быть, он что-то значит, а можетбыть, и нет. Вообще-то он похож на громадную, плоскую такую, летучую мышь сдлинными лапами в виде таких же «птичьих» узоров, которые расположены в углахковра. Забавный рисунок. Очень напоминает формой параплан. Но это, конечно,современные ассоциации, а что имел в виду Васнецов…

А кстати, интересно, что имел в виду Васнецов? Существуеткакая-нибудь литература по данному поводу? Алена с удовольствием прочитала бы означении изображенных на изнанке фигур… Пожалуй, можно у Рыбакова поискать, вего труде «Язычество древних славян»…

Ох ты! Академик Рыбаков, «Язычество древних славян»,маленький немолодой человек по имени Николай Дмитриевич, взявший книгу уАлексея Стахеева… печальная насмешка Гали насчет матери, которая «на старостилет» (!) вдруг стала читать сказки… Уж не о ковре ли самолете читала сказкиЛариса Стахеева? Уж не ей ли принадлежала книга академика Рыбакова? Может быть,она тоже пыталась разгадать смысл изображенных на васнецовском ковре знаков?

Хм, что ж, вполне возможно. Другое дело, что это отнюдь несвело ее с ума.

А вот ее мужа…

Но что произошло с Алексеем, почему его так заклинило накартине Васнецова? Неужели и правда отношение жены к «Ковру-самолету» оказалона него необъяснимое, патологическое воздействие? Так это или не так? А можетбыть, Алексей обуреваем страстью Герострата по отношению совершенно к другойкартине?!

Но при чем тогда совы? Почему он именно о совах говорил вбреду? И Рыбаков, и сказки… Наверняка тут не случайное совпадение!