– Отлично! – отозвался Картер. – Видишь цели?

– Три. Четвертый низковато для моего угла зрения.

– Нормально. Бери в прицел того, который от тебя по левую руку. Только не стреляй пока.

– А чего ждать?

– Выстрела! Как пальнет, бей по приближающимся ракетам. У них защиты почти нет, в отличие от «Грифонов». Потом стреляй ему вслед, старайся повредить приводы управляющих плоскостей.

– Понял!

Тим понимал, что пилоты не станут спешить с залпом. Они тоже не идиоты, прекрасно знают, что чем меньше дистанция, тем труднее сбить снаряд на траектории. Поэтому, пока оставалась возможность, необходимо было окончательно свести счеты с лидером. Он пребывал для этого в самой выгодной позиции, – подставив одновременно и хвостовую секцию с уязвимыми плоскостями, и недостаточно толстую верхнюю броню. Картер поймал его в сетку прицела, прижал сенсор удержания цели по контрастному контуру и стиснул гашетку. Получив команду, орудие левого борта опустило стволы и начало с огромной скоростью выплевывать плазму поочередно из левого и правого излучателей. Через пару секунд из отверстий ствольного охладителя вырвались струи белого пара.

Две фиолетовых трассы пронзили пространство и ударили в спину ведущего «Грифона» в районе растопыренных стабилизаторов хвостовой секции. Легированный тройными углеродными цепями синтетический панцирь был устойчив к попаданию плазмы, но не в случае длительного воздействия. А Тим не отпускал гашетку. Наводящие камеры бортового орудия дирижабля впились в цель взглядом, а огневой контроллер обеспечивал четкое удержание мишени в сетке прицела. В результате длинная очередь из излучателя била фактически в одну точку. Волна избыточной температуры от каждого попадания разбегалась по задней части фюзеляжа истребителя алыми концентрическими кольцами. Через секунду один из щитов не выдержал, запузырился, источая смрадный черный дым, и отлетел, оголив тягу привода элеватора. Два следующих сгустка плазмы угодили в незащищенную карбонитовую трубку и перебили ее. Изогнутая плоскость элеватора заколотилась в набегающем потоке от неуправляемой вибрации. «Грифон», не в состоянии контролировать положение фюзеляжа по тангажу, начал валиться на нос и на полном ходу нырнул в клубящийся под ним туман.

В месте его падения, на поверхности плотного слоя ядовитых газов, осталась воронка, но через миг под ней полыхнуло фиолетовым сполохом, в небо взметнулся фонтан из пара и обрывков увядших лиан.

– Минус один! – передал в эфир Картер.

– Принял! – ответил Марк, лежа на палубе и не выпуская выбранный истребитель из сетки голографического прицела.

Дирижабль набрал полный ход. Его жесткая полимерная обшивка, не меняющая форму от набегающего потока, позволяла разгоняться до ста десяти километров в час. Тягаться в скорости с истребителями он, конечно, не мог, но все же это ограничивало возможности «Грифонов» на догоняющем боевом курсе.

Спасатель опустил забрало – на такой скорости от ветра слезились глаза, а в ушах грохотало, мешая слушать команды в эфире. Стоять в полный рост тоже было затруднительно, да и опасно. Марк выбрал позицию лежа, установив бластер на выдвинутые лапы сошки для более прицельной стрельбы из тяжелого излучателя.

Истребители догоняли. Картер дал команду орудиям левого и правого бортов передвинуться по направляющим рейлингам в кормовую часть. Левая пушка перегрелась от слишком длинной очереди. Из трубок принудительного охладителя еще продолжал сочиться пар криогенной смеси. На охлаждение минута понадобится, не меньше. В общем, надеяться можно было только на орудие правого борта и на Марка с тяжелым бластером.

Нервы у атакующих пилотов железными не были. Перед звеном стояла непростая дилемма – ударить с более длинной дистанции, рискуя дать противнику возможность сбить снаряды на траектории, или подойти ближе, попав под лобовой огонь бортовых орудий. Они могли бы уже выйти на дистанцию результативного выстрела, но не спешили.

Картер понимал, что они боятся. Пусть лобовая броня «Грифонов» крепка, но потеря ориентации на столь небольшой высоте могла быть чревата падением, о чем красноречиво говорила печальная история лидера. И судя по действиям пилотов, они не были бойцами по духу. Это было важно. Может, важнее всего прочего.

– Попробуй их деморализовать! – сказал Тим Марине.

– Как? – удивилась она.

– По связи. Они боятся, я вижу. Предложи им уйти на базу, а нас оставить в покое.

– Не получится, – покачала головой женщина.

– Почему? Какая у них вообще мотивация? Они же граждане Империи, дьявол бы их забрал! Как они могут выполнять подобные приказы? Что ими движет?

– Страх, – спокойно ответила Марина.

Картер не успел дослушать. Истребители дали ракетный залп. Дистанция была приличной, а залп скорее выглядел как пробный, не призванный точно поразить цель. Тем не менее атаку надо было отразить, а не вдаваться в мотивации ее зачинщиков.

Боясь вывести из строя перегретое орудие левого борта, Тим переложил всю нагрузку на правую пушку. От нее не требовалось длинных очередей, поскольку поразить «Грифона» на атакующем курсе из столь незначительного калибра точно не выйдет. Нужна была не скорострельность, а ювелирная точность попаданий, чтобы на лету сбить несущийся к цели снаряд.

Ракеты разгонялись, выпущенные из-под крыльев, за ними оставались закрученные, как серпантин, дымные полосы. Солнце почти село, а небо быстро темнело, становясь из оранжевого темно-красным. На его фоне, без подсветки закатными отсветами, следы казались белоснежными.

Орудие правого борта коротко выплюнуло шесть сгустков плазмы. Тим не стал дожидаться попадания, а перевел огонь на другой снаряд и снова дал короткую очередь. И сразу третью – нельзя было терять ни единого из драгоценных мгновений. Яркие трассы рассекли темнеющий воздух, и тут же добавил огня Марк с верхней палубы.

Получилось неплохо – из шести пущенных ракет первую разнесло в клочья в конце первой трети пути, две других нарвались на плазму, преодолев половину дистанции, с двумя умудрился справиться Марк, и лишь шестая угодила точно в середину кормы дирижабля. Проломив тонкий полимер основной оболочки, он начал двухкилограммовой массой крушить ажурный каркас, а затем разорвался, выплюнув полтора килограмма осколочных элементов. Они разлетелись с визгом, проделав сотню двухсантиметровых отверстий. Отсек заполнился едким дымом. Легкий газ стал с шипением уходить в окружающую среду.

– Есть попадание! – передал Тим по связи.

– Одно мы переживем! – отозвался Марк.

Но беды на этом не закончились. После залпа два «Грифона» разошлись вдоль бортов, а третий взмыл выше и с грохотом промчался над дирижаблем, метнув из-под брюха легкую бомбу. Она разорвалась в нескольких сантиметрах от оболочки, пробив двухметровую дыру. Через нее газ пошел гораздо активнее. Даже с учетом внутренних герметичных переборок, повышающих живучесть воздушного судна, столь серьезное повреждение могло снизить подъемную силу до катастрофических пределов.