Я пила уже вторую чашку крепкого-крепкого кофе и рисовала это лицо. Выводила каждую черточку, врезавшуюся в память, каждую морщинку, изгиб губ и все отчетливей понимала, что сопротивление бесполезно. Я попала на Стаса окончательно и бесповоротно. Здравствуйте, девочки, принимайте в фан-клуб.

Ночь выдалась бессонной. Я надеялась, что если лягу пораньше, то голова прояснится, но вместо этого проснулась через пару часов и просидела до самого утра, слушая стук капель об оконное стекло. Помешательство было таким, что я могла различить его имя в шуме дождя. Казалось, если прийти сейчас к морю, получится ощутить солоноватый привкус его звучания на губах. Стас, Грей… Да, именно он, теперь я согласна. Человек моря, принц (или все же Монстр?), в которого я влюбилась, сама того не желая. Только вот сказка соврала – он не за мной приплыл, он был здесь всегда, а я нагло вторглась в чужое королевство.

Господи, я втюрилась в Соломинцева. Что теперь?

В итоге на работу я пришла выжатой как лимон и едва не засыпала на столе все утро. Слегка взбодрить меня смог только Марков, появившийся в обеденный перерыв с чашкой ароматного кофе. Счастливый Ромка вручил ее мне, похвастался появившейся парой свободных минут и, собственно, приступил к тому, ради чего и пришел, – к расспросам о вчерашнем. Пришлось снова врать: улыбаться и уверять, что все прошло отлично.

– Уверена? – Обмануть Маркова было сложно, он видел меня насквозь. – Лапуся Соломинцев хорошо принял?

Интересно, а Ромыч действительно ничего не знает? Сомневаюсь, что друг ему не рассказал. Хотя… это же Соломинцев.

– Он и не принимал, я с порога вручила пакет и ушла.

Правильно, не принимал. На этот раз я не солгала, а просто немного недоговорила о поцелуе. И о том, что сама не заметила, как по уши втрескалась. Я одновременно радовалась, что убежала, и корила себя за это. Что Стас собирался сказать? Что он имел в виду? Я могла бы остаться и задать все эти вопросы. Или скорее перевести первый поцелуй в горизонтальную плоскость? Потому что иначе, как побегом, то, что вспыхнуло между нами вчера, нельзя было остановить.

– Точно? Почему тогда на тебе лица нет?

Я с трудом заставила себя перестать кусать губы. Черт, Ромка! В кого же ты такой проницательный?

– Я за вас волнуюсь. На ком лица нет, так это на Соломинцеве. Более осунувшегося человека я в жизни не видала. Вы все заработались.

Более осунувшегося, сексуального и страстного. Я выдохнула, стараясь унять дрожь в руках и избавиться от соблазнительных картин в голове. Как от одного поцелуя я могла так предательски размякнуть и перейти от вечного недовольства Стасом к мечтам о нем? Не понимаю. Но, видимо, мечты давно прятались где-то в подсознании, просто ожидая момента, чтобы выбраться на поверхность. Не зря я уже столько раз рисовала портреты Стаса.

– Волнуешься – это хорошо. Мы, правда, заработались… Энжи, солнышко, а могу я тебя еще раз попросить об услуге? – Ромка умоляюще сложил руки у груди.

– О какой? – я подозрительно поджала губы. – К Соломинцеву больше не побегу.

– Ну Э-энж, последний раз! Мы будем до ночи сидеть со звукооператорами, записывать озвучку для игровых роликов. А вот это – проект, – Рома выудил из кармана толстовки серебристую флешку и помахал ей перед моим носом. – И если он не попадет Стасу сегодня же, тот меня четвертует. Не веришь – спроси своего деда. Энжи, проект же провалим…

Марков театрально схватился за голову, сбивая очки. Они забавно повисли на самом кончике носа. Я улыбнулась и протянула руку, поправляя их; Рома помощь принял охотно, но понял ее по-своему – как согласие.

– Значит, сходишь? – снова спросил меня он.

– Нет. Ром, дел много.

Категорически. Я понимала, что по отношению к другу поступаю некрасиво, но ничего не могла поделать. Варианта два: я или избегаю Соломинцева, пока голова не встанет на место, или снова иду к нему, растекаюсь, как мороженое, и закрепляю произведенный эффект. А как иначе? Продолжать строить из себя злюку? Но я с первого дня ругалась со Стасом, только когда он сам начинал. Сдаться? Но тогда я стану одной из тех дам, которые «так и бегают, так и бегают, но быстро перестают».

– У нас игра срывается! – Марков сжал кулаки.

– Ром, неужели некого больше послать? Курьера? – предположила я.

– Некого! – Он гневно воззрился на меня. – К черту, ты же сама сказала, что все нормально. Почему тогда нет?!

Он слишком повысил голос, привлекая к нам внимание всего отдела. Замолчав, вскочил и кинул флешку на стол рядом с моей рукой.

– Держи, блин. На память оставишь. Все равно другие ее перекроят.

У меня сердце сжалось. Они так долго работают, так стараются, и все это полетит коту под хвост из-за того, что мне не хочется идти к Стасу, потому что я боюсь расклеиться? Нет, Энжи, крепись. Ты сможешь сделать так, как планировала вчера. Всучить Соломинцеву флешку с порога и быстро свалить. Ничего лишнего. Звонишь в дверь, отдаешь и убегаешь, даже не взглянув на хозяина.

– Марков, успокойся. – Я схватила его за руку. – Сядь! – Он хмуро глянул в мою сторону, но сел. – Это настолько важно? Ладно, мы вчера со Стасом… не очень хорошо расстались.

Или очень хорошо. Зависит от того, с какой стороны посмотреть.

– Важно, очень, – тихо отозвался Рома. – Нехорошо? А подробней?

Я задумалась. Раз врать не получается, нужно говорить правду, но желательно не всю.

– Вахтерша порадовала рассказами, какой же ваш Соломинцев бабник, – сказала я и сжала под столом кулак, напоминая об этом себе. – Доказательства нашлись.

– Любой мужик бабник, пока не найдет ту, с которой захочет остаться. – Ромка пожал плечами. – Это закон жизни. Который действует и в противоположную сторону. Просто кто-то все же находит своего человека, а кто-то так и продолжает мотаться всю жизнь. – Он усмехнулся каким-то своим мыслям.

– Я не мотаюсь.

– А как же работа? Твоя самая яростная любовница, – уточнил Рома. – И не надо на Стаса наговаривать, он в последнее время тоже работе не изменяет. Совершенно одинок… – Он многозначительно подмигнул, и по лицу было понятно: действительно знает, сколько дам и когда было у друга. Не только девочки не умеют держать язык за зубами. – Бесповоротно.