опускаем холодильник, и я поворачиваюсь к мужчине.

– Нам нужно сесть на яхту, чтобы вернуться в Лос-Анджелес.

– Конечно, садитесь, отправимся прямо сейчас.

– О, спасибо, спасибо.

Моя семья и я взволнованно переглядываемся и снова поднимаем холодильник.

– Стоп, стоп, а что это? – спрашивает капитан яхты.

Какой придурок. Он наверняка видел, что мы несем холодильник вниз по пирсу, но ждал, пока поднимем его обратно, прежде чем спросить о нем. Придурок.

– О, это принадлежности для выпечки. Моя тетя – пекарь, и нам нужно отнести его обратно в пекарню. На кухню.

Глаза капитана яхты сужаются.

– А. Кейтеринг. – Он произносит слово, как будто оно ругательное. – Простите, эта яхта только для гостей.

Мы смотрим на него.

– Это вопрос? – спрашивает четвертая тетя.

– Нет? Я имею в виду, что она только для гостей. Точка.

– Технически, я не обслуживаю гостей, – отвечает четвертая тетя, откидывая свои волосы назад. – Я звезда шоу, так что…

– О? Я не знаю, кто вы… – Он недоверчиво смотрит на нее, как будто пытается понять, кто она такая.

– Почему бы тебе не спросить у своего босса, кто я.

– Нет, подождите, все в порядке, пожалуйста, не беспокойтесь! – быстро говорю я. Если Нейтан пронюхает, что мы с моей семьей снова боремся с холодильником, он точно заподозрит неладное. – Мы поставим его на кухне. Спасибо!

Яхтенный капитан одаривает нас самой фальшивой улыбкой в году и снова возвращается к своему планшету.

– Почему? – спрашивает старшая тетя, и я бросаю на нее взгляд, который говорит: «Позже». Мы с трудом поднимаемся с холодильником обратно от пирса, и, когда останавливаемся передохнуть, я рассказываю им о том, что Нейтан видел, как мы с четвертой тетей переносили холодильник, и что ему определенно показалось бы странным, что мы снова пытаемся перенести тот же самый холодильник.

– О да, этот милый мальчик, – говорит четвертая тетя, широко улыбаясь. – Верно, Мэдди? Я и забыла о нем. – Она играет бровями.

Ма смотрит то на меня, то на тетю.

– Что? Что такое?

– Ничего! – быстро выпаливаю я.

Четвертая тетя снова играет бровями.

– Конечно, ничего. Что же там такое? Почему ты не можешь сказать своей собственной маме? – Ма хмурится, видимо, обиженная тем, что я что-то скрываю от нее.

– Ой, третья сестра, если твоя дочь не чувствует себя комфортно, когда делится с тобой секретами, ты не должна заставлять ее. Может быть, поэтому Мэдди не хочет рассказывать тебе эти вещи, – говорит четвертая тетя.

Ой, да не может быть! Это сестринское соперничество сведет меня в могилу. К тому же я много чего рассказываю маме. Ладно, да, я скрывала от нее свои трехлетние отношения, но это было совсем другое. Я рассказывала ей все остальное. Я была настолько близка к ней, насколько может быть близка любая дочь. Я хорошая, светлая, помнишь? Мне хочется закричать. Я осталась, когда все остальные дети разъехались. Может, я не все им рассказывала, но что еще они от меня хотят?!

– Ничего! Он просто человек, которого я когда-то знала. И вообще, у нас сейчас есть проблемы поважнее. – Я жестом указываю им на холодильник. – Может, нам стоит сосредоточиться на этом?

– Да, Мэдди права, вы двое можете поговорить о том, где потерпели неудачу, позднее, – произносит четвертая тетя.

Ради всего святого.

– Ма, у меня нет от тебя секретов, ты же знаешь. – Кроме Нейтана. Это был ЕДИНСТВЕННЫЙ секрет, который я хранила от нее. Я имею в виду, что даже рассказала ей о том, что убила А Гуана. А это должно считаться.

Ма не встречается со мной взглядом.

– Я делаю все для тебя, и вот как ты мне отплатила? Что я сделала, чтобы заслужить такого неблагодарного ребенка?

Начало-о-ось.

– Сейчас не время.

– Тогда когда время?

– После того, как мы избавимся от парня, которого я убила!

О боже. Я не хотела, чтобы получилось так громко. Но реально, никто не сводит меня с ума так, как мама и тети. Мы все оглядываемся, не услышал ли кто, но, к счастью, место относительно безлюдное.

– Пожалуйста, ма, можем пока закрыть эту тему? Я расскажу тебе все позже, клянусь. Я очень хочу рассказать тебе, правда хочу, но сейчас давай сосредоточимся на том, чтобы убрать за собой, хорошо?

Ма вздыхает и опускает плечи.

– Хорошо, – говорит она тоненьким голосом. – Куда мы теперь отнесем холодильник? Обратно на кухню?

Старшая тетя качает головой.

– Не могу, слишком много людей. Шеф-повар сводит всех с ума, люди мечутся туда-сюда из холодильной камеры и обратно, ищут то тут, то там, то трюфели, то розмарин, то еще что-нибудь. Вопрос времени, пока кто-нибудь не откроет холодильник.

На мой телефон приходит сообщение.

Себ [10:43 АМ]: Их сейчас си-и-ильно тошни-и-ит. Мы можем поменяться, пожалуйста?

Я [10:44 AM]: Поменяюсь с тобой позже. Я пока занята.

Себ [10:45 AM]: Ты не в номере для новобрачных??? Где ты? Невеста не обрадуется, если ты пропустишь кадры, где она надевает фату!

Я [10:46 АМ]: Это срочно. Хотя, можешь прикрыть меня? Иди, фотографируй невесту. Похоже, у тебя все равно не будет хороших снимков жениха.

Себ [10:47 AM]: Извини, но у меня получаются фантастические снимки жениха и его идиотов.

Он присылает фото какого-то парня с головой в унитазе. А позади него другой парень принимает душ в костюме.

Я [10:48 АМ]: Иди в номер для новобрачных. Увидимся через несколько минут.

Я убираю телефон обратно в карман и делаю глубокий вдох.

– У нас мало времени. Время. Время! Пора! – кричу я.

Остальные выглядят растерянными.

– Время заезда в номера! Помните? Нам сказали, что наши комнаты будут готовы не раньше десяти. Уже десять.

Я готова заплакать от облегчения. Мы сможем спрятать холодильник, не беспокоясь о том, что кто-то наткнется на него. Может быть, нам удастся незаметно выбраться из этой ситуации.

15

В вестибюле собрались тетушки в брючных костюмах от «Гуччи» с огромными козырьками и дяди в «Патек Филипп». Все дамские сумочки – «Биркин» или «Келли». Никаких «Луи Виттон» или «Прада»; эта толпа – строго «Эрме». Что произошло с китайско-индийским сообществом и их тягой к «Эрме?» Кажется, что все гости уже прибыли, хотя логически я понимаю, что это не так, и большинство из них должны прибыть к 14:00, чтобы успеть зарегистрироваться и освежиться перед коктейлем. Но здесь дальние родственники – тети, дяди и кузены, – которые должны были приехать раньше для чайной церемонии, что для типичной китайско-индонезийской культуры означает