где сидели остальные. Потом Лорни слышал, как Воська извиняется за то, что не уберёг эль, а остальные гудят, выказывая своё негодование. Лорни решил, что лучше оставить разговор с рыцарем на утро. Возможно, будет ещё не поздно.

***

Утро первым зимним морозцем дыхнуло на сонных путников. Накануне расположились на ночлег в хижине Чиджея. Сам фей отправился ночевать в «пато». Этим словом он называл развалины башни, сокрытые лесом и голыми кустами. Когда-то башня из чёрного камня гордо возвышалась над раскидистыми клёнами, а теперь она завалилась, как срубленное дерево и лежала вросшая в мягкую почву. Мох и трава год за годом наступали на гладкий чёрный камень, блестящий от росы. Но внутри башни по-прежнему оставалось сухо и тепло. Большая часть развалилась на отдельные камни, а центральная часть строения уцелела. Тут фей и коротал холодные зимние ночи. Переделав упавшую башню в уютную полуземлянку, Чиджей сделал себе завидное укрытие.

Лорни проснулся от прохлады, лизавшей его левое плечо. Не успел он открыть глаза, как услышал голос Закича: коневод шептался с Ейко.

– Идём, находим глаз, смотрим немного, кладём обратно и на цыпочках возвращаемся сюда, – объяснял Закич.

– Ай, поймают нас! – отвечал Ейко, которому явно не нравилась вся эта затея.

– Обижаешь, парень! – давил на мальца Закич. – Не такие дела проворачивали!

– Это, какие же ещё дела? Уж не с той книгою жреческой?

– Так! Всё! – рассердился Закич. – Как же вы мне все с этой книгой надоели! И знаешь что? Обидел ты меня такими подозрениями!

– Да не хотел я, – взгрустнув, ответил Ейко. – Ты извиняй.

– Хорошо. Но тогда пошли за глазом.

– Ладно, – нехотя согласился Ейко. – А как же господин рыцарь Ломпатри?

– Ему до глаза дела нет. Он и не верит в него вовсе. А если прознает, что ты такое дело провернул – только больше тебя уважать станет.

Закич и Ейко тихонько выбрались из хижины. Лорни привстал и осмотрелся: все спали, только место рыцаря Ломпатри пустовало. Скиталец испугался. Он вскочил и кинулся вон. Рыцаря он нашёл тут же, сидящим на обломках стены. С неба падали редкие маленькие снежинки, тающие, касаясь мягкой травы. Оставшиеся лоскутки рваного тумана, таяли в нарастающем свете прохладного утра.

– Господин Ломпатри, – решительно начал скиталец.

– Доброе утро, Лорни, рад тебя видеть, – ответил Ломпатри, продолжая чистить рукоять своего меча маленькой льняной тряпочкой. От доброжелательности рыцаря Лорни стало только хуже: разговор-то предстоял не из лёгких.

– Не такое оно и доброе, господин, – сказал Лорни. – Вы будете ругаться, но я знаю, что такое честь.

– Это хорошо, – ответил Ломпатри, без намёка на неискренность. Это ещё сильнее надавило на Лорни.

– И я знаю, что поступал не по чести всю жизнь. Играя в рыцарей, я посоветовал своему другу бежать, а не сражаться насмерть. Это погубило и меня и его. Теперь, жизнь снова ставит меня перед таким выбором. И я не могу поступить так же.

– Ты редкостный счастливчик, если жизнь даёт тебе возможность исправить ошибку, – ответил Ломпатри спокойно, потирая рукоять меча.

– Признать ошибку – одно, а исправить – совсем другое, – беспокойно говорил Лорни. – Можете убить меня, но я лучше умру, чем буду жить с этим. Господин Ломпатри, предал я вас! С потрохами предал!

Глава 19 «Течение самой жизни»

Скиталец шёл по лесу, держа в руках клетку с голубем. Отряд продвигался где-то рядом, по берегу реки. Очень клонило в сон, ведь последние дни выдались не из лёгких. Лагерь и штольни были уже рядом, а, глянув вверх, среди крон деревьев можно было увидеть острые скалы Дербенского Скола.

Внезапно повеяло холодом. У самой шеи вдруг возник острый клинок. Ещё шаг и этот клинок перерезал бы Лорни горло. Скиталец мгновенно замер. Широкий меч держала твёрдая рука. Из-за дерева медленно появился человек в белом саване. Он сделал несколько шагов, держа свой меч у горла скитальца. Вторым мечом он коснулся клетки с голубем.

– Дербенский хожалый, – хриплым голосом выговорил Белый Саван. Человек этот оказался высоким, сильным, широкоплечим великаном с рыжей бородой, заплетенной в две косички, перехваченные на концах резными медными скрепами. Когда этот рыжий бородач снимал с головы капюшон, Лорни заметил, что подкладка его белого льняного савана сшита из толстой и прочной кожи. Этот саван совсем не походил на меховые одежды того варварийца, которого одолел нуониэль у «наблюдальни». Рыжий бородач был облачён в добротный кожаный доспех, замаскированный под эти светлые монашеские лохмотья. Рыжие волосы сурового мужчины доходили ему до плеч и тоже были собраны в пучки, стянутые резными бронзовыми оковками.

– Коль люди так кличут, значит, хожалый и есть, – стараясь дышать ровно, ответил Лорни.

– Наши часто тебя встречают, – хрипел рыжий. – Знаешь, кто я?

– Со штолен, поди, – предположил Лорни.

– А я думал, хожалые не суют свои носы в чужие дела, – хмуро сказал рыжий. – Почёт и уважение таким хожалым. А ты, видать, спутался с рыцарями. Как интересно! И сколько их?

Лорни смолчал, а рыжий продолжил:

– Брось это, человек пути! Рыцарю недолго осталось бродить по здешним лесам. А вот ты ещё пожить можешь. Ты ведь хожалый. А хожалых убивать негоже. Я ведь не прошу тебя предавать кого-то. Мы просто беседуем. Ведь это удача – встретить человека пути и беседовать с ним.

– А разве у вас на островах беседуют с мечами у горла? – робко спросил Лорни, дрожа от страха.

– У нас на островах не беседуют. У нас сражаются. И гораздо лучше рыцарей. Ну так ты расскажешь, что же задумали твои новые друзья?

– Да всего лишь побеседовать с вами у штолен, – ответил Лорни.

– А ты, значит, идёшь впереди и смотришь, готовы ли мы к беседе или нет, – расслабленно сказал рыжий, повеселев. – Как сам считаешь, долго наш с рыцарем разговор продлится?

– А рыцарь не один, – посмелел вдруг Лорни. – Есть ещё нуониэль. И он уже поговорил с одним Белым Саваном. Беседа вышла на славу. Белый Саван просто потерял голову от своего собеседника.

– Нуониэль? Я слышал о таких. Они любят острое словцо. Но в горячих спорах несильны. Сколько Саванов его переспорят? Два? Три? Шесть?

– У него язык подвешен, – только и ответил Лорни.

Белый Саван убрал от шеи скитальца меч и огляделся. Кругом молчал лес. Воздух только начал снимать с себя пелену ночной тьмы. Накрапывал дождь, стуча каплями о мёртвые листья.

– Значит, ты решил, что нашёл себе друзей? – вздохнул рыжий. – А мне казалось, что у человека пути не может быть ни друзей, ни близких. Кто такой хожалый, по-твоему? Загадочный путник, знающий о жизни всё?