– Нет!

Обожаю, когда он округляет свои миндалевидные глаза так, как сейчас. Большинству людей это не идёт, они выглядят смешно и нелепо, а Лео – ещё красивее, чем с сощуренными.

LÉON – In A Strangers Arms

Мы приезжаем помогать Селесте ещё тринадцать четвергов подряд – в течение этого времени Лео собирает целый талмуд из её историй и рассказов для своего блога.

В понедельник мы завтракаем вместе. Я ковыряю ложкой ягодный джем – забежала за ним в Волмарт с утра – мой любимый, могу есть его и на завтрак, и на ужин. Лео бросает на банку подозрительные взгляды, и я, жуя и запивая чаем, пытаюсь придумать этому объяснение. Сегодня я не опаздывала – прибыла ровно в девять.

Этикетка на банке гласит, что передо мной комбинированное варенье-джем от Smuckers, в нём намешано пять видов ягод. Не знаю, к какому виду из них относятся те небольшие тёмно-синие, почти чёрные, шарики, которые единственные уцелели и не превратились в пюре, но мне безумно нравится лопать их языком. Может одна из составляющих букет ягод священна для Лео, как, к примеру, корова для индуса? Никогда ведь не знаешь, на чью мозоль наступишь, и как именно это произойдёт.

– А ты верующий, вообще? – неожиданно озвучивается мой внутренний вопрос.

– Наверное. Я не знаю точно, – спустя мгновение отвечает Лео. – А ты?

– Я точно да. Когда видишь так много людских страданий, единственное, что остаётся – это верить.

Лео просто кивает на это моё, прямо скажем, чересчур эмоциональное откровение. И я согласна с Марлис, мне очень нравится его спокойствие, почти непоколебимость в большинстве жизненных ситуаций.

Позже я располагаюсь с ноутбуком в столовой за обеденным столом и кипячу мозг. Клиентка – нотариус – потеряла в своей бухгалтерии 350 тысяч. Всё дело в трастовых счетах, на которые она получает деньги от банков и покупателей недвижимости после одобрения моргиджа. Где-то произошла ошибка, а где, найти не можем.

– Что ты делаешь? – спрашивает Лео.

– Ищу, в каком месте напортачил банк, – отвечаю со вздохом. – Даю руку на отсечение, банк снял с клиента деньги дважды. Надо найти и доказать. Сейчас потрошу выписки.

– С какого клиента?

Упппс…

– Ну понимаешь, подошло время сдачи налоговой отчётности, и в такой короткий срок не все могут найти подходящего бухгалтера. Поэтому ты уж извини, мне придётся поработать по специальности.

– Ты бухгалтер? – на его физиономии ну просто бездна удивления. Это даже не удивление, а потрясение.

– Лицензированный, при том. Девять лет училась. Решаю любые налоговые вопросы, проблемы, веду переписку с налоговой службой, даю советы в отношении диспутов.

Лео на мгновение зависает, потом с чувством проводит ладонью по лицу. В воздухе висит вопрос: «Тогда какого чёрта ты здесь делаешь?» И ни один из нас не решается его озвучить. По всей видимости потому, что ни у одного из нас нет на него ответа. Лео умолкает окончательно, ошарашенный новостью дня и давая простор моим мыслям. Они уплывают далеко – гораздо дальше моих бухгалтерских задач: я размышляю о том, почему он, ничего обо мне не зная, решился предложить работу сиделки? Как и почему ему пришло это в голову? И я так же, как и Лео, не произношу своих вопросов вслух.

– А у тебя есть образование?

– Я учился несколько лет удалённо. Строительная инженерия. Но… пару месяцев не дотянул до диплома.

– Как можно было несколько лет учиться и не получить диплом?

– А зачем нужен диплом в деле, которым не хочешь заниматься?

– А чем же ты хочешь заниматься?

– Чем хочу, уже никогда не буду.

Мы оба умолкаем, придавленные тяжестью его реальности. Внезапно Лео, необычайно мягким для него голосом признаётся:

– Однажды мне пришло кое-что в голову. Что если мои дети спросят меня, что интересного было в моей жизни? Есть ли у меня для них истории? И тогда вопрос: «На что я трачу свою молодость?» возник сам собой.

Я даже не знаю, что ему на это сказать. В мою голову не приходило подобных идей, ей просто было не до того. Думаю, весь мой мыслительный потенциал был сконцентрирован на том, как распланировать минимальный бюджет на питание, оплату съёмной квартиры, учебники, которые стоят состояние.

– Слушай, – говорю ему. – Как обычно ты развлекаешься по субботам?

– Оттягиваюсь по полной. Напиваюсь до беспамятства, заказываю девочек – стриптиз там и всякие другие… разные услуги. Вечеринки здесь такие, что соседи жалуются. Тебя, кстати, не беспокоили доносами?

Я не всегда понимаю шутки. Иногда у меня бывает такое чувство, что люди, чтобы не врать, пытаются выдать неприглядную правду за шутку. Видя в моих глазах бездну замешательства, Лео улыбается до ушей:

– А что? Есть предложения?

– Есть. Предложение.

Он воодушевляется, причём так бурно, что даже мне за него неловко. Глаза сияют, улыбка рвёт губы, даже плечи у него как будто стали в два раза шире, а грудь не такой худой.

– Какое?

– Я приглашаю тебя на свадьбу.

Лео на мгновение тускнеет, но перспектива провести по крайней мере одну субботу не в одиночестве, для него важнее.

– Это будет необычная свадьба. Но одеться нужно торжественно. Сможешь? Из подарков нужны только цветы для новобрачной. Можно шарики ещё. Больше ничего не нужно. Пойдёшь?

Он отвечает почти сразу:

– Пойду.

Это будет мой первый прицельный по нему выстрел. Дальше запланирована целая серия, пока он не сдастся и не согласится на обследование.

Cocoon, Lola Marsh – I Got You

Я работаю волонтёром в отделении паллиативной помощи больницы Святого Джона вот уже почти два года. Мой день – суббота, и, если моё самочувствие не отличается от самочувствия здоровых людей, или отличается, но с небольшой погрешностью, я обычно не пропускаю свои смены. Работа моя не подразумевает медицинские услуги, что означает, я никогда не даю терминальным пациентам обезболивающие, но всегда выслушиваю их жалобы и при необходимости зову медсестёр. Моя основная работа – слушать, быть рядом, и в этом я преуспела очень хорошо. Однако, если есть необходимость, волонтёры помогают ухаживать за больными. Это не всегда чистая и приятная работа… мягко говоря, но я испытываю в ней потребность.

Хоспис – это не только бесконечная вереница смертей. Моим персональным открытием стало понимание, что умирание – это жизнь, которая, что важно, всё ещё продолжается. И в этой жизни может быть не только боль и покорное ожидание конца, но и радость, смешные происшествия, грандиозные события.

Сегодня Таш выходит замуж за Саймона, и именно это было самой большой её мечтой – прожить как минимум один день своей жизни невестой, облачённой в белое платье. Ей всего двадцать четыре, и к счастью, такие молодые пациенты попадают в хоспис не так часто. В случае с Таш, в домашних условиях невозможно обеспечить ей необходимый медицинский уход, поэтому она здесь. Таш сражалась с болезнью в течение шести месяцев, но уже после второго цикла химиотерапии доктор Кин вынужден был признать, что её случай терминальный.