В недавнем исследовании была изучена молекулярная структура 26 штаммов бактерии Treponema pallidum. Было обнаружено, что штаммы, вызывающие венерический сифилис, возникли совсем недавно и были тесно связаны с аналогичными штаммами из Южной Америки.

Однако у этой теории есть и свои критики, поскольку имеются свидетельства того, что до возвращения Колумба в Европе уже были случаи сифилиса, но по ошибке они могли быть приняты за проказу. Еще в IV веке до нашей эры Гиппократ описал болезнь, похожую, по мнению некоторых, на сифилис. В Англии и Италии были найдены фрагменты скелетов XIV века, на которых замечены возможные признаки сифилиса, однако эта находка оспаривается.

В ответ на недавнее молекулярное исследование, упомянутое в предыдущем абзаце, ряд антропологов утверждали, что штаммы Treponema pallidum имеют меньше сходства, чем утверждается, поэтому никаких выводов сделать нельзя.

Проблема осложняется еще и тем, что болезни, привезенные Колумбом из Европы в Новый Свет, оказывали более разрушительное воздействие, чем сифилис. У жителей Нового Света не было никакой резистентности или иммунитета к занесенным конкистадорами микробам.

Первой эпидемией, возможно, был свиной грипп, который могли передать людям свиньи с кораблей Колумба.

Затем была эпидемия оспы на Эспаньоле[56], Пуэрто-Рико и Кубе. Когда испанский авантюрист Кортес напал на главный ацтекский город Теночтитлан (современный Мехико), у него было всего 300 солдат. Три месяца спустя город пал, и более половины населения из 300 тысяч погибло – в основном от оспы.

После этого последовали новые волны заболевания, поскольку индейское население было практически уничтожено корью, тифом, оспой и гриппом. Многие коренные народы оказались на грани вымирания. В результате прибытие Колумба на Эспаньолу было названо «самым катастрофическим событием в истории для здоровья человека».

Роды в XVI веке были чрезвычайно болезненными и опасными. В случае каких-то осложнений шансы, что мать или ребенок выживут, были очень невелики. К концу века два брата-француза решили прославиться в Лондоне. Они были сыновьями хирурга-гугенота Гильома Чемберлена, бежавшего из Франции в 1575 году. Как ни странно, обоих сыновей звали Питерами, поэтому они были известны как Питер Старший[57] и Питер Младший.

Хирургия, особенно акушерство, была их семейным бизнесом, хотя в те времена акушеры-мужчины были редкостью. Питер Старший стал хирургом и был акушером королевы Анны Датской в Лондоне, и по мере того как росла их репутация, братья становились все богаче и знаменитее. Питер Старший даже присутствовал на нескольких королевских родах.

Причина их успеха была покрыта тайной, на которую они, однако, публично намекали. Они говорили, что у них есть определенные методы или, возможно, инструменты, позволяющие безопасно принимать роды в условиях, которые другие акушерки сочли бы невозможными. Окажись это правдой, можно было принести обществу большую пользу и спасти множество жизней, но никакой возможности и надежды запатентовать их технику или инструмент не было, поэтому братья считали, что держать все в тайне было залогом коммерческого успеха.

Чтобы защитить свой секрет, они принимали невероятные меры. Желая создать впечатление, что в их распоряжении было сложное оборудование, они приносили свой инструмент в родильную комнату в огромном, богато украшенном ящике, который несли двое мужчин. Будущей матери завязывали глаза, чтобы она не могла видеть устройство, и в комнату не пускали наблюдателей. Мать находилась в состоянии неизвестности, а странный звук колокольчиков и механические звуки намекали на магическую технологию братьев Питеров.

Конечно, все это было для отвода глаз. Устройство было простыми акушерскими щипцами – изогнутым двухлопастным инструментом, который до сих пор используется при трудных родах. Считается, что это устройство изобрел Питер Старший. Семейное дело Чемберленов процветало, и в XVIII веке сын, внук и правнук Питера Младшего продолжили традицию, но никому из посторонних так и не удалось узнать секрет успеха трудных родов семьи Чемберленов. Иногда семья даже пыталась продать устройство, и в конце концов внуку Питера, Хью, как полагают, удалось это сделать – он продал щипцы группе врачей из Нидерландов. Однако до 1720-х годов общественность так и не знала секрета инструмента даже спустя 120 лет после его изобретения.

В 1650 году уровень материнской смертности при родах составлял около 160 женщин на каждые 10 тысяч родов. Благодаря широкому распространению акушерских щипцов к 1850 году этот показатель снизился до 55 смертей на 10 тысяч рождений. Это означает, что за два столетия при родах умерло почти в три раза меньше женщин, чем могло бы. В 1813 году наконец были найдены щипцы семьи Чемберлен, спрятанные под люком на чердаке в большом загородном доме семьи в Эссексе.

Веками врачи слушали сердцебиение пациента или его легкие, просто приложив ухо к обнаженной груди. Случалось даже, что уставшие врачи клали головы на мягкую и теплую грудь пациента и случайно засыпали. Однако некоторые врачи считали эту методику неэффективной и несколько смущающей. Одним из таких был французский врач Рене Лаэннек.

Однажды в 1816 году у Лаэннека была пациентка, чья полнота не позволяла провести стандартный осмотр. Лаэнннек играл на флейте, и, возможно, именно это вдохновило его на новую идею: «Я случайно вспомнил хорошо известное акустическое явление: если приложить ухо к концу балки, можно отчетливо услышать прикосновение булавки к ее другому концу». Вдохновленный такой идеей, он свернул несколько листов бумаги, смастерив примитивный стетоскоп, через который мог слушать сердцебиение девушки с безопасного расстояния, не приближаясь к груди.

К своему удивлению, Лаэннек обнаружил, что его устройство было не просто адекватным, но еще и отлично работало. Он слышал сердцебиение гораздо отчетливее, чем когда просто прикладывал ухо к груди пациента. Воодушевленный успехом, он принялся изобретать настоящий медицинский инструмент. Первый сконструированный им стетоскоп, был, по сути, длинным деревянным цилиндром, но затем он продолжил совершенствовать и развивать свою концепцию. С помощью своего нового устройства он смог слышать и классифицировать различные звуки, которые издавали сердце и легкие, гораздо отчетливее и ярче, чем когда-либо прежде. Многие термины, используемые сегодня врачами для обозначения различных звуков, производимых сердцем и легкими, были впервые записаны и определены именно Лаэннеком.