Ответ: Я не знаю, но он перевернул меня и сделал это мне на ягодицы.

Вопрос: Значит, он эякулировал на твои ягодицы, так?

Ответ: Да.

Вопрос: Он надевал презерватив?

Ответ: Не знаю. Не думаю. Я была в панике! Он сказал, у него с собой нож! (Плачет.)

Вопрос: Ты говоришь, что он упоминал о ноже. Можешь уточнить?

Ответ: Да, когда мы шли по улице, он так и сказал: «Я всегда ношу с собой нож на всякий случай, с тех пор как произошли теракты». Я потом только об этом и думала: «Он вытащит нож и убьет меня! Он меня убьет!» Я так думала!

Вопрос: Ты действительно говоришь правду? Ты видела этот нож? Он угрожал, что использует его против тебя? Он принуждал тебя остаться с ним в том помещении?

Ответ: Ножа я не видела, но он заставил меня делать все остальное и изнасиловал меня. Честное слово, он меня изнасиловал! (Плачет.)

Клер долго не могла пошевелиться, оглушенная масштабом беды. Она перечитала протокол, на сей раз от начала до конца. Когда Лео и Жан вошли в кухню, они нашли ее в состоянии полной подавленности, с блуждающим взглядом. Лео тут же выхватил протокол у нее из рук и сжег его в раковине.

– Сломанная жизнь, – произнесла Клер, не уточняя, чью жизнь она имеет в виду – сына или Милы Визман.

Во время последнего допроса полицейские спрашивали у Александра, подтверждает ли он свои показания и принуждал ли он Милу Визман к вступлению с ним в сексуальные отношения. Он отвечал, что она была согласна и он ее не насиловал. После полудня он предстал перед экспертом-психиатром.

Срок содержания под стражей подходил к концу. Прокурор решил передать Александра следственному судье[26], с тем чтобы тот отправил его на освидетельствование. Александра доставили во Дворец правосудия, в так называемую «мышеловку» – вереницу микроскопических камер, в которых держали подследственных. Его адвокат был весь в работе: он наконец получил доступ к материалам следствия. Ему оставалось меньше двух часов, чтобы подготовиться к защите. Он прочитал все протоколы допросов заявительницы, сравнил их с протоколами допросов Александра, постарался найти несоответствия. Мэтр Селерье даже не снял плащ, полностью сосредоточившись на предстоящих боевых действиях.

– Ты будешь отвечать на вопросы следственного судьи, сохраняй спокойствие… Не горячись, не дерзи, веди себя сдержанно. Вполне вероятно, что он отправит тебя на психиатрическое освидетельствование, в материалах дела есть некоторые основания для этого, но ты не волнуйся. Лучше всего говорить искренне.

Внезапно появился мэтр Брюно Лансель, облаченный в длинное черное пальто, с сумкой, украшенной пластиной с выгравированными его инициалами. Он сообщил, что его попросил вмешаться отец Александра и он может принять эстафету у мэтра Селерье. Возникло некоторое замешательство, потом Александр сказал, что очень ему признателен, но у него уже есть адвокат. Мэтр Лансель опешил: впервые кто-то отказывался от его услуг.

– Ладно, не смущайся, – произнес Лансель, пристально глядя на Александра, – у тебя нет передо мной обязательств, ты должен думать только о своих интересах.

– Я оставляю своего адвоката, он был со мной с самого начала, и я ему доверяю, – подытожил Александр.

Мэтр Лансель повернулся к молодому адвокату:

– Что будем делать?

– Мой клиент совершеннолетний, он сам принимает решение.

– Да, понимаю. По крайней мере, вам следует знать, что семья не склонна ни к каким компромиссам.

– Вы общались с семьей, не поставив меня в известность?

– Клиент утвердил ваше назначение. Вы знаете, где меня найти.

Мэтр Лансель удалился.

– Ты уверен, что сделал правильный выбор? – спросил мэтр Селерье и прибавил: – Все-таки Лансель – звезда адвокатуры.

– Я больше не хочу, чтобы отец контролировал мою жизнь. До сих пор он только этим и занимался. Он думает, если я выберу известного адвоката, то мне легче будет выпутаться, только на сей раз я хочу сам принять решение, а мой инстинкт подсказывает, что мне нужно работать с вами.

На лице мэтра Селерье мелькнула легкая улыбка.

– Я не сошел с ума, – уточнил Александр, – я считаю, что вы очень хороший адвокат.

Их вызвали в кабинет следственного судьи. Во время допроса велась видеозапись. Судья, мужчина лет пятидесяти, был высоким, очень худым, с резкими чертами лица.

– Месье Фарель, – произнес он, – вы были взяты под стражу, так как вас обвинили в изнасиловании. Мне поручено заниматься этим делом. На данном этапе я считаю необходимым отправить вас на освидетельствование. Вам есть что сообщить?

Александр кивнул:

– Находиться под стражей было очень тяжело. Я подтверждаю то, что говорил на допросах: я никогда никого не насиловал. Я устал, у меня больше нет сил, я не сделал ничего плохого, моя жизнь превратилась в ад, я невиновен и не хочу возвращаться в тюрьму, умоляю вас, не отправляйте меня туда.

Судья повернулся к адвокату:

– Мэтр, я готов выслушать ваши соображения.

Мэтр Селерье заговорил:

– Мы располагаем материалами дела, в котором на настоящий момент нет никакой ясности. Устанавливать факты – дело следственных органов, однако в данном случае перед нами молодой человек, получивший диплом одной из лучших высших инженерных школ, не замешанный ни в каких неприятных историях, открытый и общительный, он абсолютно чист перед законом. Кроме того, всем нам известно, из какой семьи месье Фарель, его родители – известные люди, пользующиеся заслуженным уважением. Мотивы молодой женщины – это отдельный вопрос. Обвинение в изнасиловании не нашло подтверждения, мы его оспариваем.

Судья полистал дело, потом, не отрывая взгляда от Александра, объявил, что отправляет его на освидетельствование в связи с изнасилованием:

– Вы имеете право на ознакомление с материалами дела. Следствие предположительно займет около полутора лет. Принимая во внимание все обстоятельства, я не вижу оснований для заключения вас под стражу и оставляю под подпиской о невыезде.

Александр Фарель вышел на свободу.