Па милонги были, строго говоря, никакие, все-таки Аленакое-чему научилась за те пять лет, пока с сумасшедшим старанием занималасьбальными танцами, так что она относительно быстро схватывала даже незнакомыефигуры, но попасть в этот дергающийся, безумный ритм было сначала нелегко. Ноничего, попала не больше чем через какую-то минуту, и смогла даже духперевести, однако тут Габриэль пробормотал, не размыкая объятий:

— Второй основной шаг: влево назад по диагонали, правая ногав сторону, точка, легкий бросок бедром вправо, потом правой же ногой назад вдиагональ, левая, правой бросок, правая назад в диагональ, и не забываем продвижения корпусом… Ну, вперед!

Он выпалил все это почти неразборчиво, однако «En avant!»чуть не выкрикнул. Какая-то парочка, перебиравшая ногами рядом, оглянулась наних, засмеялась… Алене показалось, смеются над ней, но сейчас было не додурацкой мнительности: Габриэль уже клонил Алену то вправо, то влево, бормоча вухо:

— Левая, правая, точка, бедро.., левая, правая, точка,бедро… Левая в диагональ, правой точка в сторону, правая в диагональ, левойточка в сторону! Раз-а-два, три-а-четыре! Теперь обратные восьмерки, ну! — И,ничего не объясняя, начал как-то так поворачивать Алену, что ноги у нее самисобой начали выписывать свивлы, как это часто приходилось делать и в румбе, и вча-ча-ча, но там-то танцевали не задом наперед, конечно… — Bien! Excellent!Parfait! Хорошо! Отлично! Совершенство! — задыхаясь, бормотал Габриэль, работаябедрами и ногами, умудряясь еще и вести Алену так, что они не натыкались надругие пары, которые мелькали поблизости, а главное, не забывая подсказыватьфигуры:

— Все сначала! Первый основной шаг! Второй основной шаг!Точки! Обратные восьмерки!

Она ничего не соображала, но танцевала, танцевала… Всетанцевали! Кто-то хохотал, кто-то визжал, кто-то орал, веселье было полное,ошалелое, и когда музыка вдруг умолкла, на лицах отстранившихся друг от другатанцоров Алена увидела совершенно пьяное, счастливое выражение… Надо полагать,такое же выражение хранило и ее лицо, однако лицо Габриэля было просто веселым.Шляпа чуть сдвинулась на затылок, открыв очень высокий лоб, и Алена вдругподумала, что не знает, какого цвета его волосы. Судя по цвету глаз, должныбыть темные. Но они, наверное, очень коротко острижены, никаких бачков невидно…

— Благодарю вас, мадам, — чеканно поклонился Габриэль и ссожалением сказал, вслушиваясь в новую мелодию:

— С удовольствием пригласил бы вас снова, я обожаюаргентинское танго, но, боюсь, это не понравится моей невесте. И еще советую:ne soyons pas charges!

Усмехнулся, глядя в глаза Алене, и ушел.

Последних слов она не поняла. Стояла, чувствуя себя так, будтоее кто-то здорово шарахнул по голове, а заодно отхлестал по щекам. Стояла,перестав слышать музыку и видеть движения пар. Потом кто-то оказался рядом исказал голосом Марины:

— Здорово вы танцевали! Просто здорово! Все в восторге!

Алена оглянулась. В восторге была Лизочка: сидя на руках уСильви, девочка смотрела на Алену и хлопала в ладоши. Остальные, едвавстретившись с ней взглядом, отводили глаза. Терри, Клоди, другие гости…Синеглазая Амели, снявшая свою вуаль (оказалось, что у нее дивно правильноелицо, покрытое какими-то ужасными красными пятнами), чудилось, еле сдерживаласлезы, Морис чувствовал себя явно неловко, да и у Сильви было растерянноевыражение. И только Габриэлю, который сидел около кресла Амели прямо на траве,кажется, все было по фигу. И огорчение невесты, и настроение гостей, да ивообще все, все на свете.

— Не поняла? — холодно проговорила Алена, снова повернувшиськ Марине. — Что я такого ужасного сделала? Потанцевала с чужим женихом? Но онсам меня пригласил.

— Ну да, конечно, — пробормотала огорченно Марина. — Но онисочли, что это было нетактично по отношению к Амели. Она ведь не можеттанцевать с Габриэлем, вы понимаете…

— Не вижу логики, — пожала плечами Алена. — Если уж говоритьо тактичности, не следовало вообще затевать танцульки в присутствии этойбедняжки. Это раз. А второе… Повторяю: Габриэль сам, — она выделила последнееслово голосом, — меня пригласил!

— Вся беда в том, что вы слишком здорово танцевали, —сочувственно посмотрела на нее Марина. — И вы слишком уж хорошенькая, дажечересчур, особенно по сравнению со всеми этими француженками. И вы неродственница Амели. Понимаете? Вдобавок вы слишком долго ходили искать Лизочкинпояс, а вернулись такая взволнованная… И вслед за вами пришел Габриэль.Понимаете, он из тех мужчин, на которых все смотрят, особенно женщины, хотятони того или не хотят. И невольно отслеживают каждое его движение. И всезаметили, что он тоже был взволнован, хотя и старался удерживать на лице своюковбойскую маску…

— Мы не занимались с Габриэлем любовью под кустами ежевики,если вы это имеете в виду, — холодно сказала Алена. — И даже не целовались!Клянусь вам господом богом, Иисусом Христом, Пресвятой Девой, всей Троицейвместе и по отдельности, а также собственным здоровьем, в том числе моейнесчастной коленкой… Устраивает? Кстати, что означает ne soyons pas charges?

— Не загружайтесь, — сказала Марина, глядя на неесочувственно.

— Да я и не загружаюсь, с чего вы взяли?!

— Нет, просто я перевела французскую фразу. Вы спросили, чтоозначает ne soyons pas charges. Я перевожу: не загружайтесь. Нет, ну серьезно,Алена, не загружайтесь и не обижайтесь! Ну их, этих французов, вместе со всейих l`honneur de famille! [12] Пойдем лучше выпьем холодного крюшона с клубникой,хотите?

— Немного погодя, — сказала Алена. — Сначала мне нужно втуалет.

Не так уж нужно было ей в туалет! Холодного крюшона послегорячей милонги хотелось куда больше! Но еще больше хотелось остаться однойхотя бы на несколько минут!

Значит, не загружаться? Хороший совет…

Запершись на защелку, Алена посмотрела на себя в зеркало —лицо так и горело. Она намочила в ледяной воде бумажное полотенце и приняласьприкладывать влажный комок к щекам и ко лбу.