Так-так, сказал себе следователь и яростнопотер переносицу, чтоб унять азартное пульсирование крови. Так-так.

– Никому не скажу, – пообещал он, изобразивскучливый зевок. – Но знаете что, вы мне почему-то тоже очень симпатичны. Опятьже у нас, оказывается, есть общий знакомый. Не угодно ли посидеть со мною зачашкой чаю или кофею? Поговорили бы о том, о сем. Хоть бы и о Достоевском.

– Почту за счастье! – обрадовался ЛевНиколаевич. – Так редко, знаете ли, встретишь здесь начитанного,высококультурного человека. И потом, не всякому со мной говорить интересно. Яне умен, не образован, иногда нелепости говорю. Да вот хоть в “Добромсамарянине” можно посидеть. Там подают оригинальный чай, с подкопчением. Инедорого.

Он уже готов был идти – немедленно беседоватьс новым знакомцем, но брегет в кармане Бердичевского звякнул четыре раза громкои один тихо. Была уже четверть пятого – вон, выходит, сколько молился-то.

– Дражайший Лев Николаевич, у меня сейчаснеотложное дело, которое продлится часа два или три. Если б нам возможно быловстретиться после этого… – Подержав в этом незаконченном предложениивопросительную интонацию и дождавшись кивка, товарищ прокурора продолжил. –Меня зовут Матвей Бенционович, а подробнее представлюсь при нашей вечернейвстрече. Где мне вас сыскать?

– До семи я обыкновенно гуляю по городу,смотрю на людей и думаю о чем взбредет в голову, – принялся объяснять ценныйсвидетель. – В семь ужинаю в харчевне “Пять хлебов”, потом, если нет дождя исильного ветра – а сегодня, как видите, ясно – где-нибудь сижу на скамейке, надозером. Долго. Бывает, что часов до десяти…

– Отлично, – перебил Бердичевский. – Там ивстретимся. Назовите какое-нибудь определенное место. Лев Николаевич немногоподумал.

– Давайте на набережной, близ Ротонды. Чтобывам легче найти. Вы правда придете?

– Можете быть совершенно в этом уверены, –улыбнулся товарищ прокурора.

* * *

Матвей Бенционович вытер мокрый лоб исхватился за сердце. Тысячу раз права Машенька – нужно делать гимнастику иездить на велосипеде, как все просвещенные люди, кто печется о телесномздоровье. Ну что это – в тридцать восемь лет уже и брюшко, и одышливость, иловкости никакой.

– Алексей Степаныч, право, поигрались ихватит! – воззвал он к тропическим зарослям, откуда только что донесся шорохбыстрых необутых ног. – Это же я, Бердичевский, вы отлично меня знаете! Прибылк вам от владыки Митрофания!

Игра то ли в прятки, то ли в догонялки, авернее в то и в другое сразу длилась уже порядком, и товарищ прокурора совсемвыбился из сил.

Донат Саввич Коровин остался у входа воранжерею. Покуривая сигарку, с интересом наблюдал за маневрами обеих сторон.Самого Ленточкина Матвей Бенционович еще не видел, но мальчишка точно был здесь– раза два из-за широких глянцевых листьев мелькнуло голое плечо.

– Ничего, он сейчас выдохнется, – сказалдоктор. – Слабеет день ото дня. Неделю назад, когда надо было осмотр делать,санитары за ним по полчаса гонялись, даже с пальм снимали. Третьего дня хватилопятнадцати минут. Вчера десяти. Плохо.

Мог бы и мне санитаров одолжить, сердитоподумал чиновник. Демонстрирует, что для мирового светила губернские власти неуказ. Тоже, как настоятель, на тон письма обиделся.

Однако, в отличие от архимандрита, докторБердичевскому скорее нравился. Спокойный, деловитый, слегка насмешливый, безвызова. Выслушав следователя, разумно предложил: “Сначала посмотрите на вашегоЛенточкина, а после вернемся сюда и побеседуем”.

Но, как уже было сказано, посмотреть наАлексея Степановича оказалось совсем непросто.

Еще через несколько минут удалось загнатьдикого обитателя джунглей в угол, и вот, наконец, беготня завершилась. Из-запышного куста, усеянного противоестественно-синими цветами (дальше была ужетолько стеклянная стенка), высовывалась кудрявая голова с испуганновытаращенными голубыми глазами. Мальчишка очень осунулся и растерял весь свойрумянец, отметил Матвей Бенционович, а волосы спутались, обвисли.

– Не надо, – плачущим голосом сказал Алеша. –Я скоро на небу улечу. За мною Он придет и заберет. Потерпите.

По совету Доната Саввича чиновник ближе кбольному подбираться не стал, чтобы не доводить до приступа. Остановился,развел руками и начал как можно мягче:

– Алексей Степаныч, я перечел ваше последнееписьмо, где вы писали про магическое заклинание и про домик бакенщика. Помнители вы, что там произошло, в доме?

Сзади хмыкнул Коровин:

– Экий вы быстрый. Сейчас он вам прямо так ирасскажет.

– Не ходи туда, – тоненьким голоском сказалвдруг Алеша Бердичевскому. – Пропадешь.

Доктор подошел, встал рядом с товарищемпрокурора.

– Пардон, – шепнул он. – Я был неправ. Вы нанего действуете каким-то особенным образом.

Ободренный успехом, Матвей Бенционович сделалполшажочка вперед.

– Алексей Степаныч, милый вы мой, владыкаиз-за вас сон и покой потерял. Не может себе простить, что прислал вас сюда.Поедемте к нему, а? Он наказал мне без вас не возвращаться. Поедем?

– Поедем, – пробормотал Алеша.

– И о той ночи поговорим?

– Поговорим.

Бердичевский торжествующе оглянулся на врача:каково? Тот озабоченно хмурился.

– С вами, верно, там что-то невероятноеслучилось? – тихонечко, как рыбак леску, вытягивал свою линию МатвейБенционович.

– Случилось.

– К вам явился Василиск?

– Василиск.

– И вас чем-то напугал?

– Напугал.

Доктор отодвинул следователя в сторону.

– Да погодите вы. Он же просто повторяет завами последнее слово, разве вы не видите? Это у него в последние три дняразвилось. Речитативная обсессия. Не может концентрировать внимание более чемна минуту. Он вас не слышит.

– Алексей Степаныч, вы меня слышите? – спросилтоварищ прокурора.

– Слышите, – повторил Ленточкин, и стало ясно,что Донат Саввич, к сожалению, прав.

Матвей Бенционович разочарованно вздохнул.

– Что с ним будет?

– Неделя, много две, и… – Доктор красноречивопокачал головой. – Если, конечно, не произойдет чуда.