— А чего мы тут? — спросил мигом присмиревший Том, спрыгнув с Вредины.

— Не ожидал, что к твоей зазнобе приедем? — посмеиваясь, я спешилась и глянула на его вытянувшееся лицо. — Успокойся, мы ненадолго, просто поговорю об одном деле с ее матушкой, и вернемся назад, пока нас не хватились.

Мы вошли во двор, в котором на десятке веревок, прогибающихся до земли, подсыхало белье. Какая, однако, хозяйственная эта миссис Уолтерсон! Мне даже стыдно стало, я-то на кровати провалялась больше недели, лодырничала, изнывая от скуки.

— Леди Редроуз! — ахнула женщина, выйдя на крыльцо. — Какими судьбами?

Она вытерла красные, распаренные руки о передник, пригладила взмокшие волосы. На лице, и без того цвета буйного заката, разгорелись алые пятна стыда. Кажется, я не вовремя.

— Простите, леди Уолтерсон, что нагрянула к вам без приглашения и доставила неудобства, — улыбнулась ей. — Позволите кое о чем вас спросить? О той кукле, помните?

— Какая же я вам леди! — отмахнулась она. — Проходите в сад, выпьем прохладительного.

— Мама, а как же стирка? — на крылечко вышла Дженни. — Ой, доброго дня, леди Редроуз! — она присела в неумелом реверансе, метнула взгляд моего спутника, который тоже по цвету напоминал вареного рака. — Привет, Том.

— Рассекретила нас, — миссис Уолтерсон вздохнула. — Уж скажу, как есть, леди. Прачкой я подрабатываю. Муж из пансиона неподалеку белье привозит, вот его с дочкой и кипятим, крахмалим и драим! С деньгами-то не густо сейчас, а деток трое, да и хозяйство еще. Не обессудьте.

— Ничего зазорного в этом не вижу, — я пожала плечами. — Любая работа хороша, лишь бы платили, верно?

— Золотые слова! Вы только об этом не рассказывайте, ладно? — женщина улыбнулась благодарно. — Муж стыдится.

— Рот на замке, — кивнула я.

— А как же хряк? — не утерпел Том. — Который с особо ранимой психикой? К нему же со всей страны хрюшки едут?

— Только в мечтах моего папеньки, — Дженни вздохнула.

— Кстати, солнышко, — я посмотрела на девочку. — Может, пока мы с твоей матерью поговорим, вы с Томом прогуляетесь?

— Конечно, — девчушка кивнула и, сняв передник, повесила его на перила крыльца. — Пойдем, покажу щенят, неделю назад родились!

— Идем! — мальчик расплылся в смущенной улыбке.

— Может, парочка будет, как думаете, леди? — глядя вслед детям, спросила миссис Уолтерсон.

— Время покажет. Если это любовь, то я только за!

— Вот и отлично. Глядишь, и сладится у них. Я ведь тоже будущего мужа чуть ли не с пеленок знала. А вы как познакомились с господином Редроузом?

— О, это тема для отдельного разговора, — я рассмеялась, вспомнив Каринду, вылезающую из сундука.

Рога, которые упали со стены, нахлобучившись прямо ей на голову. И бедного лорда Смита, который, обделавшись с перепугу, рухнул в обморок, совсем как благопристойная мамзель — только попахивающая, будто не первой свежести.

Да, кажется, что это было так давно! А ведь на самом деле прошло всего ничего.

— Проходите, — миссис Уолтерсон привела меня в сад, где уже стоял накрытым небольшой столик в тени. — Стаканчик лимонада?

— Да, спасибо, но давайте на ты?

— Тогда я Лиза, — женщина наполнила мне бокал, в котором еще звенели кубики льда. — Угощайся лимонадом, только сделали, мы с дочкой лишь им и спасаемся. Пока белье кипятим, через каждые пять минут сюда бегаем, охлаждаться, — тяжело выдохнув, она опустилась на стул.

— А я Лола, — попробовала напиток — холодный, с нотками яблока и лимона. — Очень вкусно! У меня вопрос к тебе, Лиза, по поводу той куклы.

Я осторожно, не вдаваясь в детали, обрисовала свои недавние находки и опасения. Имен не называла, разумеется.

— Нехорошие дела вокруг тебя творятся, — миссис Уолтерсон посерьезнела. — Моя бабка ведуньей была, всегда чуяла, когда зло вокруг копошиться начинает. Мне от нее передалось. Вот как взяла я куклу ту в руки, так будто ошпарило их сразу, как при отжиме белья только-только из котла кипящего.

Дятла вам на макушку, лишь этого мне и не хватало!

— Будь осторожнее, Лола, хорошо? — Лиза с тревогой посмотрела в мое лицо. — Кому-то ты здесь поперек горла встала, как рыбья кость. Думаешь, совпадение, что сначала ты куклу эту ведьмовскую с наведенным мором нашла, а потом едва не погибла?

Вот как раз не думаю. Уверена, не просто так Соломея тогда в развалинах между колонн мелькнула!

— И что мне делать? — я допила лимонад.

Януру расскажу про эту белиберду, так он только у виска покрутит и посмеется.

— Тебе бы оберег хороший, — женщина наморщила лоб. — Вот только у нас тут в округе и нет никого, кто бы подсобить с этим мог. Дарла знала таких людей в городе.

— А это кто?

— У вас работала, помощницей Соломеи была. Та ее в чем-то обвинила, уж не помню, господин Редроуз ее и уволил.

Опять эта мутная тетка демонят! Куда ни сунься, она везде!

— Попробую справки навести, хорошо? — Лиза улыбнулась. — Сестрице своей напишу, может, и присоветует кого. А ты за силу свою держись пока.

— Это как?

— Ты вся золотом окутана, Лола, — она понизила голос. — Я такое вижу. Это цвет любви — большой, настоящей и сильной. Она тебя как покровом накрыла и защищает. Береги ее и она сбережет тебя. Ведь сильнее ничего на всем белом свете не сыщешь!

— Спасибо, Лиза.

— А с куклой той мерзкой вот как поступи…

* * *

— А потом Дженни сказала, что я храбрый! — взахлеб делился со мной Том, когда мы поскакали в обратный путь. — И еще…

— Ты, храбрец, еще раз полезешь в развалины, я тебя спасать не буду, понял?

— Да не полезу, чего я там забыл?

— То же, что и в первый раз.

— Вот еще, ну его, этот цветок! Мы с Дженни теперь дружим, зачем мне всякие растения?

— Не забывай обращаться с девочкой уважительно, Том, понял? Мы неуважения не прощаем. Это я тебе как девочка говорю.

— Какая же ты девочка? — он захихикал. — Ты же старенькая уже!

— Чегоооо? — ахнула от переизбытка ощущений.

— Ну, тебе же сколько уже? Восемнадцать точно есть, — логично заключил наглый отрок. — Значит, старая.

Похватала ртом воздух, как рыба без воды, да и закрыла его. Самой в его возрасте тетки, которым — о ужас! — уже почти двадцать исполнилось, казались древними. А тех, кому за тридцать, так и вовсе считала дезертирками кладбища!

Как же быстро бежит время!

* * *

— Твой сын считает меня старухой, — со вздохом сообщила я Януру, когда он вернулся домой и зашел навестить меня, благоухая мылом.