Во всей этой истории мне не понравилась одна вещь. А именно то, как спокойно Гортензия и Айрон позволили себе обсуждать все эти проблемы в моем присутствии. Это ведь внутренние дела стаи. И никто посторонний не должен о них знать. Из этого следовал ну очень неприятный вывод…

«Они уверены, что я никуда не денусь из стаи, — осознала с замиранием сердца. — И не сумею передать Норбергу ничего из услышанного».

— Значит, ты и Норберг… — протянула Гортензия, рассматривая меня блестящими от непонятного возбуждения глазами. — Миленькая серая кошечка сумела очаровать сурового волка-одиночку…

— Мы провели вместе всего лишь ночь, — осмелилась напомнить ей. Вымученно пошутила: — Вряд ли этому стоит придавать столь большое значение…

— Вы провели вместе целую ночь! — перебила меня Гортензия. — Если бы ты только знала, какие женщины пытались соблазнить Норберга. И все тщетно. И потом, он приставил к тебе охрану. Какая-то чрезмерная забота о той, с кем всего лишь провел несколько приятных часов. Не находишь?

— Кстати, про охрану, — сказал Айрон. Положил локти на колени, переплел пальцы и удобно устроил на них свой мясистый подбородок, опять вперившись в меня немигающим взглядом. — И про прочее. Ты сказала, что хотела от Фелана котенка. По всей видимости, это означает, что ты явилась в замок в наиболее подходящее для зачатия время.

Айрон не задал вопроса, но сделал паузу, подразумевая его. И я на всякий случай кивнула, не видя резонов скрывать очевидное.

— Норберг использовал противозачаточные чары, когда спал с тобой? — отрывисто спросил Айрон. — Только не лги, что не знаешь. Ты оборотень, пусть и не особенно сильный. То есть выброс магической энергии все равно ощутила бы.

— Нет, — почти не разжимая губ, буркнула я, уже догадываясь, что последует дальше.

— О, так наша киса может быть беременной? — оживилась Гортензия. — Это же совершенно меняет дело! Тогда мы точно возьмем Норберга за шкирку и поставим на колени.

— Не получится. — Я с нескрываемым злорадством покачала головой. — Я не беременна.

— Ну, утверждать ты можешь что угодно, — не унималась Гортензия, хотя в ее голосе послышалось огорчение. Затем она посмотрела на Айрона и негромко приказала: — Проверь!

Мужчина кивнул. Напряженно засопел, с усилием выбираясь из кресла.

Я невольно попятилась, не совсем понимая, что последует дальше.

— Не бойся, девочка, я осторожно, — заверил Айрон, наконец-то выпрямившись во весь рост.

Я с трудом удержалась от изумленного присвиста. Ого, ну и гора! Это же не оборотень, это настоящий тролль!

Создавалось впечатление, что стоящий Айрон занял все свободное пространство в комнате. Сразу стало тяжело дышать, как будто мне на грудь надавила каменная плита.

Айрон сделал лишь шаг — и вдруг оказалось, что он стоит совсем близко от меня. Протянул свою руку с короткими толстыми пальцами к моим волосам.

Я дернулась было в сторону, но усилием воли заставила себя остановиться. Что даст мое сопротивление? Да ничего! Айрон все равно сделает то, что хочет. Просто я при этом получу парочку хлестких пощечин. Чтобы не дергалась, так сказать.

— Умная девочка, — похвалил Айрон.

На удивление нежно погладил меня по волосам.

Я застыла на месте, с удивлением прислушиваясь к внутренним ощущениям. По телу неспешной волной поползло приятное тепло. Нестерпимо потянуло в сон. Захотелось лечь прямо на пол, свернуться клубком и тихо замурлыкать, позволив своему сознанию раствориться.

Неожиданно я осознала, что действительно сижу на полу, прижимаясь к креслу Гортензии. Неужели я подползла к ней добровольно? Не помню.

— Хорошая девочка, — вторил Айрону голос Гортензии. И рука женщины тоже снисходительно потрепала меня по плечу.

Еще несколько бесконечно восхитительных секунд тишины. Я не чувствовала своего тела. Оно исчезло в неге. Я больше не видела этой комнаты. Больше не чувствовала страха. Я была маленьким котенком, который пробирался между высокой травы собственного двора, впервые в жизни выйдя на самостоятельную охоту.

— Любопытно, — откуда-то из невообразимого далека услышала я задумчивое. — Очень любопытно. Но да, беременностью тут и не пахнет.

И мир вокруг меня окончательно перестал существовать.

Я опять была в замке рода Клинг. Опять лежала на огромной кровати, застеленной чистейшим постельным бельем. Опять вокруг плескался мрак, а мое тело ласкали чужие руки. Такие властные. Такие умелые. Такие… знакомые.

— Норберг, — прошептала тихо.

Я знала, что сплю. Я прекрасно помнила все последние события. Визит Айши. Знакомство с Винланом. Непростой разговор с Вентором. Прибытие в стаю Гортензии.

— Ты злишься на меня? — шепнула мне на ухо тьма.

Я задохнулась от наслаждения, когда пальцы Норберга одновременно с вопросом заскользили по внутренней стороне моих бедер все выше и выше. Но в последний момент он остановился. Легонько куснул меня за ухо, напоминая, что ждет ответа.

Удивительное дело, я не сердилась на Норберга, хотя должна была, ведь именно он втянул меня в разборку между двумя стаями. Точнее сказать, я не могла злиться на него в тот момент, когда мои губы ощущали его дыхание.

От воспоминаний о полученном некогда удовольствии сладко заныл низ живота. О, как бы я хотела вновь ощутить на себе тяжесть его тела!

— Я ошибся, Илария, — продолжил Норберг, так и не дождавшись моего ответа. — Поверил человеку, который прежде меня не предавал. Разве мог я подумать… Но все когда-нибудь происходит в первый раз! Я обещаю тебе, что с твоей головы не упадет ни волоска. Клянусь! Иначе от стаи Гортензии не останется и воспоминания.

— Ты далеко, — напомнила я. — И если вдруг…

— Я ближе, чем ты думаешь, — не дал мне договорить Норберг.

Его губы на мгновение прижались к моим. И ткань сновидения начала стремительно таять, возвращая меня в суровую реальность.

— Лари моя.

Сначала я подумала, что нырнула из одного сна в другой. Так иногда бывает, когда снится затянувшийся кошмар. Ты изо всех сил пытаешься пробудиться, открыть глаза — но лишь глубже погружаешься в пучины страха.

Однако на сей раз сон был приятен. Я слышала голос матери, чуяла ее запах. И до невозможности не хотела открывать глаза, опасаясь, что наваждение растает.

— Лари.

Кто-то невесомо провел по моей голове.

— Мама, — чуть слышно всхлипнула я.

Слепо ткнулась носом в ладонь. Такую мягкую и родную. Словно голодный котенок, выпрашивающий еду у сурового хозяина.

— Лари моя, как я скучала по тебе.

В этот момент я осознала, что не сплю. Сердце сжалось, как будто его на миг стиснула когтистая лапа хищника. Я вспомнила, как в панике металась по пустым комнатам некогда родного дома, силясь уловить знакомый запах. Как облазила на брюхе палисадник, разрыв все клумбы с розами. Как подслушивала, подсматривала, вынюхивала…