– Он утверждает, что приехал к вдове за расчетом и застал Каппеля в гостиной. Тот напился вдрызг, пришлось везти его в Москву. По дороге парень немного протрезвел, попросил высадить его на Фестивальной. Он там живет. В общем, из машины он вышел, но куда делся потом, неизвестно.

– Идиоты…

Каратаев рассасывал таблетку и прислушивался к боли в сердце. Он не мог кричать, иначе начальнику охраны досталось бы на орехи.

– Пьяный прохожий – легкая добыча для хулиганов и грабителей. Каппеля могли избить, обчистить и затащить в какой-нибудь притон.

– Гениальная идея, – рассвирепел толстяк. – По-вашему, он валяется в каком-то притоне?

– Мы наводим справки. А что говорит Ирина Олеговна?

– Примерно то же.

– Значит, так и есть…

– Мне нужен Каппель, а не подтверждение чьих-то слов, – тяжело дыша, заявил управляющий. – Найдите мне его живого или мертвого. Лучше живого.

Сердце неприятно щемило, во рту пересохло, и пилюля не растворялась. Каратаев хлебнул воды и злобно воззрился на сотрудника. Подтянутый, моложавый начальник охраны вызывал у него глухое раздражение.

Дался кому-то этот чертов проект! Толстяк не придал бы большого значения угрозам, но смерть Нартова наводила его на мрачные мысли. А исчезновение программиста, который работал на покойного босса, убедило его, что с этим проектом не все чисто.

Ирина ведет себя странно, лжет и не желает объясняться. Наверняка Артур приходил к ней не за долгом. Вернее, не только за долгом. Их что-то связывает. Еще этот детектив…

– Что Сорокин? – спросил Каратаев.

– Хитрая бестия. Одиночка. Накапливает компромат на клиентов, наверняка не брезгует шантажом. Иначе откуда у него денежки? Среди детективных агентств жесткая конкуренция, а Сорокин, судя по всему, преуспевает.

– Мог он убить Каппеля? По поручению вдовы? Сначала будто бы высадить его, потом выйти самому, догнать пьяного в темном переулке и…

– Вряд ли, – покачал головой начальник охраны. – Сорокин специализируется на амурных делах. Ему мокруха ни к чему.

– Пожалуй, ты прав. Ирина наняла бы профи, чтобы все прошло без шума и пыли.

В Каратаеве, заглушая страх, заговорила алчность. Если кто-то гоняется за проектом «Х», значит, он того стоит. Должно быть, Каппель поплатился жизнью за свою разработку! Его попросту ликвидировали, чтобы он не сделал вторую подобную программу.

– Ладно, иди… – Толстяк махнул пухлой рукой в сторону двери. – Продолжай поиски. Скажи своим орлам, чтобы держали языки за зубами.

– Они получили подробные инструкции, – кивнул начальник охраны и поспешил удалиться. Новый шеф оказался прижимистым и требовательным. Зарплату урезал, а поручениями завалил по горло. Крутись, как хочешь.

Не успел Каратаев перевести дух, как ему позвонили из бухгалтерии. После пропажи денег со счетов корпорации он посадил доверенного человека отслеживать по компьютеру движение средств.

– Это я, Валериан Палыч…

Каратаев узнал своего агента и напрягся.

– Есть что-нибудь подозрительное?

– Я выяснил, куда пошли пропавшие недавно деньги. Ими расплатились по безналу в салоне «Хонда» за мотоцикл.

– Кто?

– Даже не знаю, как сказать…

Когда Черкасов пришел в себя, было уже шесть часов вечера. Видимо, ему стало плохо или запах ибоги погрузил его в транс, но он с трудом припоминал, что происходило, пока он сидел в кабинете и ни черта не соображал. Приходил кто-то или ему почудилось? Едва он подумал об этом, как перед глазами замелькали зеленые бусины и голова пошла кругом.

– Не верь всему, что думаешь, – пробормотал он. – Какие бусины?.. Откуда им тут взяться?

Черкасову было невдомек, что его посетил тот самый Вернер, которого покойный Нартов называл своим гуру. Он подробно рассказывал психологу о своих занятиях в эзотерическом клубе, так как это характеризовало его личность и должно было быть оцифровано.

«Можно ли оцифровать любое человеческое свойство?» – засомневался тогда Черкасов. Но клиент был непоколебим. «Вы работайте, а потом поглядим!» – отрезал он.

Черкасов работал, работал… и доработался до того, что увлекся этой безумной идеей. На пути к цели он допустил роковую ошибку и теперь не знал, как ее исправить. Нартов погиб, а психолог остался у разбитого корыта. Любопытство и рискованный опыт сыграли с ним злую шутку.

– Дьявольщина! – процедил он. – Кто-то увел Каппеля у меня из-под носа! Я мог бы догадаться, что за проектом будут охотиться и другие.

Ум подсовывал Черкасову дурные советы, которые бесили его. Ум ходил по заколдованному кругу, а психологу хотелось вырваться на свободу… взлететь, подняться над суетой и собственным косным мышлением. Постигнуть тайну! Что являла собой эта тайна, он был не в силах объяснить.

– Я почти нащупал ее… почти схватил ее за хвост… А она выскользнула из моих рук!

На его воспаленном лбу выступили капли пота, тело била мелкая дрожь. Проклятая хворь вновь заявила о себе. Черкасов глубоко вдохнул, ощущая, как в подреберье зашевелилась боль.

– Ты меня… или я тебя…

Он вытащил из кармана стеклянную трубочку с африканским снадобьем и с опаской уставился на желтоватую жидкость. Пить или не пить?

– Пейте, дружище, – прошелестело у него в ушах. – Не бойтесь! Это лучше, чем корчиться от боли и глотать таблетки. Вы получите потрясающие впечатления…

Черкасов тряхнул головой, и шелест в ушах прекратился.

– Кто здесь? – спросил он, озираясь по сторонам.

Кабинет был пуст. Опостылевшие стены, тусклый свет, сумрак по углам и духота.

– У меня галлюцинации, – в ужасе прошептал психолог. – Начинается! Профессор предупреждал, что…

Он сжал зубы и откинулся на спинку кресла. Боль в боку подстегивала его, как всадник подстегивает трусливого скакуна, чтобы тот брал барьер. Дрожащими пальцами Черкасов вытащил пробку с тонкой стеклянной палочкой, которая окуналась в жидкость, и поднял вверх. На кончике повисла золотая капля. Еще миг, и она оторвется, пропадет зря…

Психолог открыл рот и поймал каплю в самый последний момент. Словно пчела ужалила его в язык, но неприятное ощущение быстро прошло. Черкасов сидел и ждал. Ничего не происходило…

* * *

Ренат поужинал и тут же в кухне уселся за планшет. Лариса молча мыла посуду, перебирая в памяти разговор с Ириной.

– Вдова Нартова не умеет «закрываться», она вся как на ладони. Уверена, что ее муж не мог покончить жизнь самоубийством. Более того, она считает его живым. Якобы тот прячется где-то в доме, периодически выходит оттуда, творит разные гнусности и возвращается обратно в свое убежище. Ей страшно.