вы добровольно пришли на лобное место и положили голову на плаху? Как с вами поступить? Выгнать взашей?

— Послушайте…

— Нет-нет, мне ваши оправдания глубоко безразличны. Отвечайте по существу.

— Осознаю, был неправ. Выгоняйте, — разрешил я.

— Что? Что вы там сказали?

— Говорю, выгоняйте.

— Так. Так. Очень хорошо. Что? — спросил он в сторону. — Говорит, выгоняйте. Поговорите с ним сами?

— Егор, — приблизился к трубке новый голос. — Егор, голубчик, ну что ж вы так. Заставили волноваться пожилого человека. Приезжайте, поможем мы вам с этим планом лекций. Вы же всё без него знаете. Плёвое дело.

Голос что-то ещё говорил, но я отвлёкся на прикуривание сигареты. Жалко мужика огорчать, кажется, он искренне расстроен, но надо сделать это здесь и сейчас. Иначе они так и будут клевать мне мозг своими звонками и уговорами.

Я откашлялся, готовясь прервать собеседника, и тут до меня дошло, что он говорит.

— Как вы сказали?

— Говорю, декан ещё неделю назад согласовал списки лекторов для института народного хозяйства. Вы в списке. Нельзя же так подводить…

Для нархоза? Я не ослышался? Да хрен с ней, с аспирантурой, они хотят лекций? Они их получат! Но такой шанс грех упускать.

— Профессор, — позвал я. — Спасибо за правильные слова. Можете на меня положиться, сделаю всё, что нужно.

— Ну вот, совсем другое дело, — обрадовался голос и подозрительно уточнил: — Егор, с вами точно всё в порядке? Нам в редакции сказали, что у вас…

— Со мной полный порядок. Были некоторые трудности, но уже уладилось.

Мы сговорились на том, что я приступлю к лекциям, как договаривались, со вторника, потому что понедельник выходной за девятое число, а бумажки оформлю, как появится свободный часок. Что говорить студентам, я ещё не придумал, да это не особо меня и волновало. Пособираю дома у Волоха рукописи, да зачитаю труды этого умника.

Главное не это. Главное в нархозе — Антоша Малиновский на расстоянии вытянутой руки. Там я его и добью.

— Саша, — позвонил я Милюкову. — У меня к тебе важное поручение. Алла рычит на меня, а мне надо объявление опубликовать в ближайшем выпуске нашей газеты.

Третий разговор тоже принёс свои плоды, точнее, плод, один, но такой, что я бросил всё, и помчался за ним на другой конец города.

Благоверная Волоха Катерина решила разорвать отношения и, как честная девушка, вернуть старинный золотой перстень, врученный ей накануне отъезда. Старинный, говоришь. Неужели оно? Прямо какой-то день Егора получается, все звери, связанные с Волохом, сами выскочили мне под ружьё.

— Так. Никуда не выходи, жди меня, скоро буду, — выпалил я и помчался ловить попутку. Заказ советского такси дело непростое и небыстрое, своим ходом скорее справлюсь. Помахав десяткой, я в пять минут поймал москвичонок и скомандовал водителю гнать в район троллейбусного депо. Домов там пока было совсем немного, поэтому нужный адрес нашли сразу.

Дверь открыла знакомая по фотопортрету в кабинете девушка, болезненно сморщилась при виде меня и отступила в квартиру, обхватив себя руками. Реветь собралась? Пусть сперва перстень отдаст, потом ревёт, сколько влезет.

— Проходи, — почти прошептала она.

— Где он? — нетерпеливо выставил я ладонь.

— Кто? — удивлённо вскинула она глаза. Красные.

Тяжёлый случай, мне чужие трагедии сейчас вообще никуда не упали.

— Кольцо. У тебя? Давай сюда.

— Вот, — поджала она губы и сузила глаза. Похоже, сцен не избежать. Если женщине хочется скандала, она его устроит в любом случае.

— Спасибо, — вцепился я в побрякушку, вертя в руках и рассматривая со всех сторон.

Странная вещица. Судя по тяжести, золото, но это не антикварная цацка, совсем нет. Это что-то более примитивное и, пожалуй, древнее, даже языческое какое-то. Я не специалист, но такое уж точно не дарят женщинам.

Волох совсем дурак?

— Спасибо? И это всё, что ты хочешь мне сказать⁈ — истеричным тоном воскликнула Катя. Всё, понеслось!

— Большое спасибо. Так лучше?

— Скотина чёрствая, чурка с глазами, я неделю мучаюсь, ни о чём думать не могу, слова подыскиваю. А тебе всё равно⁈ — заколотила она кулачками мне по груди. — Правильно я тебя бросить хочу.

Эх, Катя-Катерина. Уж не знаю, как вы с Волохом умудрились сойтись, но судя по полному отсутствию мышечной памяти на тебя, ты ему уже давно была безразлична. Да и он тебе так ли уж был нужен? Сейчас проверим.

— Конечно, правильно. Мужик всегда крайний. Вали на меня, я всё равно ничего не помню.

Катя моментально остыла и опустила руки.

— Совсем ничего? Это не шутка?

— А тебе Саша разве не рассказал? — спросил я, сделав упор на имени приятеля.

Ну точно, два сапога пара. Реакция прямо один-в-один. Те же виноватые глазки и стыдливый румянец на щеках.

Катя испуганно замерла, вглядываясь в моё лицо.

— Он говорил, но я как-то думала… не настолько же.

— Настолько, настолько. Так что спокойствие, как там при расставании говорится: будь счастлива, я тебя отпускаю, все дела.

— Ой, бедненький. А как же ты теперь?

— Да нормально. Вот ты детальку пазла мне подкинула, так скоро и главная загадка разрешится. Напомни, пожалуйста, когда я тебе эту штуку подарил и что при этом сказал? Вспомни детали, это важно.

— Ты не дарил.

— В смысле?

— Ты просил показать Савельеву и спросить его мнения.

— Показала? Что сказал?

— Сказал, немедленно вернуть, где взяла. За такое срок дают.

Опаньки!

— Подожди. Что это, он сказал?

— Ну да. Скифо-сарматское золото. Да ты же и сам… не помнишь?

— Катя, очнись! Не помню я ничего! Что это и откуда я его взял? Ну, вспоминай, как дело было.

Девушка в ужасе смотрела на меня и молчала как партизан на допросе. Да млин.

— Со мной всё в порядке, просто память отшибло, бывает. Видишь, жив-здоров, руки-ноги на месте, жалеть не надо, — я помахал руками и даже попрыгал. — Давай, соберись. Меня из-за этого перстня чуть не угробили, и ещё могут попытаться. А если узнают, что он у тебя побывал, и тебе достанется.

— Да что рассказывать? Ты не говорил, что это и откуда. Ты вообще перестал мне что-либо рассказывать.

— Что, вот так молча и отдал?

— Не молча. Сказал, надо сохранить, а больше некому доверить. И если Савельев подтвердит подлинность, то ты прославишься, и мы заживём.

— Давно это было?

— Перед отпуском.

— А точнее?

— Двадцать седьмого вечером. Наутро я уехала.

А двадцать девятого Егор оказался в вытрезвителе, его квартиру перевернули вверх дном, и кто-то до сих пор не оставляет надежды найти перстень. Вовремя он отдал опасную вещицу. Совпадение? Или почуял опасность? Скорее первое, иначе как-то некрасиво выглядит такая подстава девушки. В любом случае разгребать всё мне.

— Ещё раз повтори дословно, что сказал тебе про перстень твой Савельев? Насколько он ценный?

— Ценный конечно. Но главное — он откуда-то украден! Скифского золота не может быть в частных руках, оно на государственном учёте. Уголовщина чистой воды, даже если не был учтён, а прямо из раскопа у археологов стащен.

Ну что, яблоко раздора, похоже, найдено, дело за малым — узнать, кто за ним охотится. Впрочем, рано или поздно, они меня подкараулят, и знакомство состоится. Оно мне надо? Правильно — нет. Есть пара вариантов, как обломать этим недоохотникам кайф. Первый — поиграть в недотёпу Волоха. Заставить преследователей посуетиться и выдать себя с потрохами, кем бы они ни были. Второй — не миндальничать, и ударить сразу тяжёлой артиллерией в лице особо секретного почтового ящика. Мне этот вариант нравится больше. Масса выгод. Так что да будет майор Казаков.

Я чуть не забыл про приглашение Юрия Михайловича, пока решал дела Егора и пристраивал их к вящей пользе. Когда опомнился, оказалось, что ехать надо прямо сейчас, не то многообещающая кулуарная встреча сорвётся. Переодеться не успею, ну и хрен с ним.

Юрия Михайловича я нашёл совершенно замордованным и нервным. Судя по его взгляду, он тоже забыл о своём щедром приглашении и оказался не готов к неформальным встречам.

— Прошу, — опомнился он.

— Заняты? Может, перенесём?

— Располагайтесь, сейчас всё будет, — пригласил меня в кабинет хозяин.

— Не суетитесь, я подожду. Понимаю, предпраздничные хлопоты кого хочешь укатают. Сам такой. Надеюсь, больше ничего внештатного у вас