страхом и удивлением. Она игриво улыбнулась и склонила голову на бок, подмигнув одним глазом.

О боже.

Я отодвинулся подальше, намеренно игнорируя всю ее деятельность. Деятельность состояла из: дружелюбных знаков рукой, подкручивания пряди блестящих черных волос, покашливания и переминания с ноги на ногу. Но игнорированием всего этого привело к тому, что она сама сделала первый шаг.

— Что делаешь? — услышал я у своего плеча.

Я выпалил:

— Жду, пока твой брат нарежет мне труп.

Она снова засмеялась.

О, дитя, если бы я шутил.

— Я тоже жду своего брата. Он мне совсем мало денег дает, — пожаловалась она.

Я резко повернулся к ней и, глядя в глаза, прошипел:

— Тогда давай ждать молча.

— Какой ты грубый! — наигранно-обижено протянула она и рассмеялась, а я вздохнул.

По счастью, я не успел наорать на нее: Сагир хлопнул в ладоши и присел на стол рядом с телом.

Послышался хруст кости в мертвом пальце.

— Вот и все! Получите, распишитесь, — он протянул обе руки (свои) к тачке с мясом, гордясь своими трудами.

— Ага, — кивнул я, — и как я по городу всю эту красоту повезу?

Сагир молча поднял указательный палец и ушел к шкафчику со всяким барахлом, а я ждал его восхитительного решения проблемы.

Он достал клеенку в бело-голубую клетку, с клубничками.

— Никто твою красоту не увидит! — воскликнул он и торжественно накрыл тачку.

Я не смог не согласиться: это и вправду оказалось гениально.

По крайней мере, общая картина настолько дикая, что такая дичь писалась в нее, как родная.

— Ну, тогда мы поехали, — попрощался я, прежде чем взялся за ручки тележки: уж больно мне хотелось поскорее покинуть эту компанию.

— Я тебя провожу! — к моему сожалению ответил Сагир и снял ключи с гвоздя возле того же шкафчика.

Кадира с нами не пошла. Выглядела она лет на пятнадцать, но несмотря на нежный возраст, похоже, не возражала остаться наедине с мертвецами. Должно быть, уже привыкла.

По коридору мы шли в тишине, за что Сагиру я благодарен по сей день.

Соответственно здравой логике, путь мой обратно с точностью повторял путь туда, только в противоположном направлении. Начал я с темного коридора и намеревался уже свернуть в чистый, который вел к главному входу, но Сагир меня остановил и провел дальше — к той двери в самом конце, которую я прежде видел только закрытой.

Коридор был достаточно широк для того, чтобы по нему могли проехать носилки с мертвецом, поэтому и тачка шла свободно.

Сагир открыл мне ту самую дверь и помог спустить ценный груз. От порога шло что-то вроде пандуса, по которому легко съехала наша тачка.

— Тележку потом верни, — наставительно сказал Сагир на прощанье, снова подняв указательный палец.

Я ему даже улыбнулся.

Между тем сам я знал, что в моей тачке лежал вовсе не песок, и это способствовало нехилому выбросу адреналина. Я не мог идти медленно, потому что меня била дрожь. Приходилось бежать трусцой, вприпрыжку. Холодный ночной воздух только обострял мою тревогу.

И вот проходил перекресток, по которому мы с Ярославом шли в то утро с вокзала — только тогда мы шли с другой стороны. Я увидел на нем девушку с большой сумкой. Наверно, шла на ночной поезд.

Ей не давал пройти какой-то парень. Она отбивалась и пыталась вырваться, а он держал. Я издалека слышал, как они спорят на повышенных тонах.

Я не замедлил шаг. Только оборачивался пару раз, когда они остались далеко позади.

У них наверняка все хорошо. Тот парень, должно быть, хороший человек. Может, она наркоманка, и он не дает ей поехать в другой город к барыге. Может, у нее в этой сумке что-то, что она у него украла, и он хочет это вернуть.

Или он просто не даёт ей уйти без шапки. Заботится.

В конце концов, не мог же я оставить свою тачку без присмотра и пойти разбираться, в чем там дело. Ладно, мясо — еще кто-нибудь помрет и будет новое, а если тачку украдут? Сагир же просил ее вернуть.

А если бы я ввязался в драку? Как бы я объяснил полиции или скорой, в зависимости от того, кто кого побьет, что у меня в тачке сырое мясо под клеенкой с клубничками?

А если бы они устроили экспертизу?

Около нашего подъезда горел фонарь. Я встал под ним отдохнуть и понял, что эту проклятую тачку больше никуда не повезу.

Меня колотило.

Я дышал громко и часто, перед глазами все плыло, а голова была готова оторваться от тела и улететь куда-то ввысь.

Тут я посмотрел вниз и увидел, что под моими ногами что-то блестит. Что-то черное и густое, как машинное масло.

Приглядевшись, я понял, что это небольшая струйка. Она уходила вдаль прямо по моему маршруту.

Даже без судмедэкспертизы было ясно, что это кровь.

С минуту я просто стоял и смотрел, как под тачкой образуется небольшая лужа. Капли капали бесшумно и часто.

Я поднялся в квартиру и послал Ярослава с Лаврентием во двор.

— Сагир просил вернуть тачку, — сказал я, не оборачиваясь, когда они прошли мимо.

А с меня пока и вправду хватит.

Про честность

Ярослав хотел выйти напрямую на судмедэкспертов. Которые выезжают на дорожные происшествия. Он рассуждал так: все, что разбросано по асфальту, взвешивать никто не будет.

Я пытался доказать ему, что это полная хрень и его даже слушать не будут — пошлют туда, куда я его уже посылал, в лучшем случае. В худшем — обернут в смирительную рубашку до конца дней.

Он пытался доказать мне, что хоть мяса там и немного, но это все-таки мясо.

Суета Ярослава по поводу новых источников бесплатного мяса появилась не просто так: пиар компания превзошла все наши ожидания и спрос оказался слишком велик. Мяса катастрофически не хватало, а источник наш ограничивался количеством смертей в день. Закупать легальное мясо скота Ярослав наотрез отказывался, заявляя, что мы разоримся. Я же считал, что наша прибыль окупит затраты, но не слишком настаивал на своем предложении: прибыль появится в любом случае, а без существенных затрат денег в итоге у нас будет гораздо больше.

Конечно, не приди Ярославу в голову идея наладить поставки нашего мяса шаурмечным, дела шли бы полегче. Но они заплатили вперед. У нас не осталось выбора: только стиснуть зубы и продолжать искать новые пути для поставок, потому что шаурмечным нужны только мышцы. Хорошо хоть, что они соглашались брать мясо сырым и нам