Румани я еще не видел, но слышал уже на подходе. Я понял, что слышал именно ее, когда поднялся на нужный этаж: прежде думал, что вой издает какая-нибудь кошка или пьяная женщина. Наверное, именно так вопят люди, когда в них вселяется демон — а до того самого дня я вообще не верил, что демоны существуют, хотя один из них уже давно присутствовал в моей жизни. Страшно деятельный демон с именем на последнюю букву алфавита.

Дверь мне открыла девушка, которую я раньше не видел. Симпатичная. Я решил, что, должно быть, именно ее слышал по телефону, потому что обычно люди удивляются, когда видят незнакомцев на пороге, а она — нет.

— Заходи, — сказала она и отошла в сторону.

Да, голос был тот самый. Вот теперь он мог стать смутно знакомым — в следующий раз, когда я ее услышу.

Заходить я не хотел. Ужасно стыдно признаваться в этом, но вой, исходящий из недр квартиры, задушил мое рыцарство и похоронил под тонной грунта. Оказалось, женские вопли будят во мне какое-то дикое отвращение. То ли рвотный рефлекс, то ли головную боль — не знаю, что именно инстинкт самосохранения выкрутил сильнее, но мне стало дурно.

Симпатичная незнакомка ждала, пока я пройду, чтоб запереть за мной дверь. Пока дверь не была заперта, вопли расходились по всему подъезду и резонанс получался ошеломительный, а я стоял в самом эпицентре. Завывания Румани отдавались передо мной и за спиной, подгоняли вперед и отталкивали назад. А еще я почти оглох от такого симфонического оркестра.

И я шагнул вперед, чтоб дверь наконец закрыли. После этого жить на белом свете мне стало немного полегче, хотя холодный пот бежал по спине, а по рукам — мурашки.

А ведь именно к этому я бежал, сломя голову. Готовый, как мне казалось, к любым подвигам.

Я пошел вперед по коридору.

Коридор, как и всегда, был темным. Он тянулся бесконечно длинной прямой кишкой, в конце которой брезжил свет, и повернуть обратно я уже не мог.

На кухне я обнаружил Румани в том же кресле. Она сидела там и не поднимала голову, содрогаясь от рыданий.

Рядом с ней на корточках уже сидела та симпатичная незнакомка. Она, как это свойственно проживающим в квартире людям, по-хозяйски стремительно пошла вперед меня и обогнала — теперь гладила Румани по плечам.

— Ты у нас девка хоть куда! Ну, скажи же? — обратилась она ко мне без прелюдий.

Я не знал, что я должен сказать, но понимал, что из нас троих сказать это должен именно я. Поэтому я просто кивнул. Конечно, от меня ждали какого-то спектакля — вернее, поддержки того, который играли тут до меня. Но я не мог играть без заученных реплик. Не та область, в которой мне легко импровизировать.

Так что я просто стоял и не мог понять, как оказался в такой ситуации. Замер и смотрел на них двоих.

Кое-как, всхлипывая через слово, Румани рассказала, в чем дело. Сам того не ведая, я засвидетельствовал начало этой драмы: все началось в тот самый день, когда Ярослав притащил в ее ларек свою чертову дегустацию. Она, оказывается, в него влюбилась, а он и рад — только вот бросил на днях, когда получил все, что ему требовалось.

А Кира — ее, эту симпатичную незнакомку, звали именно так, — оказалась очень хорошей подругой и приехала при первой же возможности, чтобы принять на свою грудь третьего размера поток горя Румани.

Зачастую трагедии происходят не потому, что мы игнорируем очевидные недостатки других людей, а потому, что люди отчаянно пытаются сделать так, чтобы мы не узнали об этих недостатках. Нельзя винить Румани за то, что она не сразу распознала в Ярославе козла. Это я его хорошо знаю.

Я бы, наверное, мог ее предупредить. Но не захотел.

И почему девушки всегда вешаются на таких мудаков, как Ярослав? На самом деле, вопрос риторический. Я давно понял, почему это так. Работа над отношениями — это как домашние обязанности: если один берет на себя слишком много, другой просто не делает ничего. Девушкам же только дай пол подмести или посуду вымыть. Не знаю, почему им так нравится, но они и в отношениях только и делают, что полы моют и посуду натирают.

Ярослав специалист по другим областям, совсем не по отношениям. И уж точно не по домашним обязанностям. В этом мы с ним похожи, но из-за меня, почему-то, никто не плакал. Разве что Кадира, сагирова сестра.

— Почему-у-у… — провыла Румани после того, как рассказала свою историю.

— Потому что он мудак, — ответил я. А что еще тут скажешь.

— И ведь он даже не пришел! — возмутилась Кира. — Он написал сраную эсэмэс!

— Очень на него похоже, — не удивился я и между прочим спросил: — а ты бы хотела, чтоб он был здесь?

— Он быть здесь обязан, — отрезала Кира. — Какой бы ни был, а.

— Ага, — вздохнул я. Спорить с ней мне не хотелось. Румани все-таки нравилась мне гораздо больше Ярослава, вот я и решил что-нибудь для нее сделать.

— Вот если бы сейчас пришел он, а не ты… — задумчиво проговорила Кира, и я понял, что должен сделать.

Ярослав даже не сопротивлялся, когда я без объяснений приволок его в тот дом. Не из благородных побуждений и тяге к справедливости: он даже не помнил, где живет Румани — провел там всего одну ночь и ушел под утро, еще в сумерках.

То же самое когда-то сделал и я. Провел у нее ночь. Только вот я нашел бы дорогу к ее дому с закрытыми глазами. Даже после одной ночи, которую провел в кресле не раздеваясь.

Ярослав заподозрил что-то неладное только когда я запихнул его в прихожую. Но там нас ждала Кира, и от нас двоих уйти он не смог.

Румани выла.

— Почему ты от нее ушел? — расшифровал я, как мне казалось, ее вопрос.

— Я же не глупый, — Ярослав постучал по своему виску.

— Между умом и пафосом расстояние как от Челябинска до Москвы, — снисходительно сообщила Кира.

Ярослав состроил наивное лицо и подпер его ладошкой.

— В культурном или географическом смысле?

Они, похоже, стоили друг друга.

Кира презрительно усмехнулась.

— Да ты просто срешь ртом.

— Милая моя, ты не первая, кто мне это говорит, — безразлично парировал Ярослав.

— А тебе это, похоже, нравится?

— Ну, знаешь, как говорят: если жизнь даёт тебе слишком много лимонов для лимонада, то ты можешь собрать неплохую коллекцию лимонов. А