Марни несколько лет знала о романе матери с ее мануальным терапевтом. «Она прятала секретный телефон в корзине для грязного белья и часами «занималась глажкой». Ага, конечно. Она в жизни не проявляла такого интереса к домашним делам. [В тот судьбоносный день] мама зашлась в рыданиях и причитаниях: «О боже, что ты наделала? Что ты наделала?» Мой мир разрушился за считаные часы. Теперь наша семья разбита. Мы больше не ужинаем вчетвером во «Фрайдисе» и не устраиваем семейные праздники. Я с пятнадцати лет не видела родителей вместе, в одной комнате».

Марни до сих пор терзают болезненные и необратимые последствия передачи телефона отцу, но ей и в голову не приходит сомневаться в моральных основаниях своего поступка. Ее система ценностей кардинально отличается от системы ценностей Амиры, однако она тоже действует на основании инстинктов. В ее индивидуалистской картине мира личное «право знать» стоит выше семейной гармонии. Для Марни ложь категорически недопустима, для Амиры ложь допустима в определенной ситуации.

Я часто наблюдала столкновение этих двух систем ценностей. Одна обвиняет другую в лицемерии и недостатке прозрачности. Другой претит деструктивное раскрытие всех тайн во имя честности. Одна ужасается дистанции, установленной между мужчинами и женщинами. Другая считает неумолимую прямоту вредной для любви и несовместимой с желанием. Как коллективистские, так и индивидуалистские культуры имеют дело и с открытым, и с тайным, причем везде есть собственные за и против. Поскольку мы обычно придерживаемся собственной парадигмы, нам полезно понимать, что сосед из другой страны может смотреть на ту же ситуацию, применяя к ней иную этическую и социальную логику. Нельзя забывать и о том, что в нашем глобализированном мире многие имеют связи с разными культурами, по этой причине их столкновение нередко происходит в наших сердцах и головах.

Что говорить, а что не говорить?

Дилеммы секретности не разрешаются одним махом, когда измена оказывается разоблачена. На каждом шагу появляются новые вопросы: в чем сознаваться? до какой степени? как именно? Более того, мы говорим другим лишь то, в чем готовы признаться себе. Крайне мало людей хладнокровно обманывают своих партнеров. Гораздо чаще в уме выстраиваются сложные структуры для оправдания своих действий – иначе эти структуры называют «логическим обоснованием поступков».

«Тенденция к неверности во многом зависит от способности обосновать измену для самих себя», – пишет эксперт по поведенческой экономике Дэн Ариэли. Мы все хотим смотреть в зеркало и не испытывать отвращения к человеку, которого там видим, поясняет он, но при этом мы хотим и действовать не совсем честно. Поэтому мы логически обосновываем различные уловки, чтобы поддерживать положительное представление о себе, прибегая к этическим фокусам, которые Ариэли называет «поправочными множителями».

Работая с последствиями измены, важно изучить эти логические доводы, ведь иначе мы рискуем просто вывалить их на партнера во имя истины. Кэтлин годами подозревала мужа Дона в неверности, но решила внимательнее изучить его айпад, только когда устала мириться с его безразличием в эмоциональном и сексуальном плане. Ее подозрения подтвердились, и она захотела услышать правду, только правду и ничего, кроме правды. Дон пришел ко мне посоветоваться, как ответить на ее вопросы.

Моложавому Дону уже за шестьдесят. Он родился и вырос в Чикаго, в бедной семье. Его отец терял одну работу за другой, а обожаемая мать тянула все на себе. Дон усердно трудился, чтобы обеспечить себе комфортную и счастливую жизнь, и посвятил себя исполнению гражданского долга, став лидером своего сообщества. Кэтлин – его вторая жена, они прожили вместе двадцать шесть лет. Как только Дон вошел ко мне в кабинет, я поняла, что этого человека одолевают глубокие противоречия. Он любит жену и всегда был предан ей, но при этом никогда не был ей верен.

Для начала я попросила его ввести меня в курс дела. Кэтлин узнала о двух его любовницах, Лидии и Шерил. Она также узнала, что эти любовницы вошли в его жизнь не один десяток лет назад. Они проживали на разных побережьях США на порядочном расстоянии от дома Дона, что было очень удобно. Пока Дон объяснял логистику этой тройной жизни, я почувствовала, что он несколько раздражен провалом своей маскировки. В конце концов, он вложил немало сил в управление своим триптихом. Он признает, что романы приносили ему удовольствие, потому что ему нравилось чувствовать свою власть, напуская тумана в глаза окружающих.

Теперь Кэтлин знала все основные факты и спросила его: почему это случилось?

– И что вы ей сказали? – спросила я.

– Правда в том, что я завел отношения с этими женщинами, потому что не получал необходимой близости дома.

Из сотен признаний, которые Дон мог сделать жене, он решил начать именно с этого? Нам явно предстояла серьезная работа. Я попросила Дона представить, что при этом почувствовала Кэтлин. И – что более важно – задуматься, действительно ли это так? Или же это просто одно из его оправданий?

– Вы правда думаете, что не завели бы любовниц, если бы секс с женой приносил вам больше удовольствия? – спросила я, почти не ожидая ответа.

– Правда, – заверил меня Дон.

Он рассказал мне длинную, подробную историю о менопаузе, гормонах, усилившейся стыдливости жены и своих трудностях с эрекцией. С любовницами никаких проблем не возникало. Это меня нисколько не удивило. Однако прежде чем говорить жене, что он изменял ей, потому что не получал желаемого, стоило оценить, насколько ему действительно не хватало страсти. Подозреваю, если бы мы спросили об этом Кэтлин, она бы согласилась, что, учитывая длительное безразличие мужа, неудивительно, что их сексуальная жизнь стала скучной и лишенной фантазии. Казалось, Дону стало не по себе, поэтому я решила пойти дальше.

– Фантазия – вот ключевое слово. С вашими любовницами возбуждение настигает вас еще в самолете. Вам не нужна волшебная таблетка, потому что вас заводит сам план, сама фабула, сам выбор одежды. Предвкушение подпитывает желание. Когда вы возвращаетесь домой и первым делом снимаете нарядную одежду и натягиваете старые тренировочные штаны, это никого не возбуждает.

Моя прямота, похоже, застала Дона врасплох, но он внимательно меня выслушал. Само собой, он не первый пришел ко мне в кабинет с жалобами на сексуальное уныние дома. Я не отрицаю, что семейная жизнь несколько приглушает эротику, но секс с женой не получает шанса на исправление, когда вся энергия Дона уходит на его романы с любовницами. Вместо того чтобы винить посредственный секс дома в своих изменах, Дону стоит задуматься, не привели ли его романы к сексуальному затишью в отношениях с женой. Более того, он изменял очень давно: и в первом браке, и во всех последующих отношениях. Проблема заключалась не в гормонах, не в возрасте и не в отсутствии возбуждения. Проблема заключалась в нем самом.

– Теперь вы понимаете, то, что вы хотели сказать жене, совершенно неверно? Все это ваши оправдания – истории, которые вы рассказываете самому себе, чтобы со спокойной совестью и дальше поступать как хочется. Давайте попробуем найти более искренний ответ на ее вопрос.