В замке стояла тишина. Был поздний вечер, слуги разошлись по своим комнатам и давно видели десятый сон в кроватях.

Сменив солнце, на темно-синем небе взошла луна. Ее едва можно было разглядеть. В Ночном Базаре она была другой: яркой, ослепляющей – Али сразу это заметила.

Девушка обернулась и посмотрела на Каза. Парень сидел за столом в окружении маркиза и маркизы. Граф кивал или просил что-то поправить, а Фаина часто вставляла свои комментарии и мысли по поводу. Али видела, как хмурится Каз каждый раз, когда ему приходится вычеркивать один пункт и вставлять взамен другой или просто добавлять детали в уже готовую формулировку.

Заул не отставал от общего обсуждения, часто перебивая, чтобы высказать свои предложения. Правда, существенностью они не отличались и приносили больше хлопот, чем пользы.

Они писали условия заключения сделки.

Так, по крайней мере, выразился Каз, достав бумагу.

– Я никогда раньше сделок не заключал: надобности не было. Этим всегда занимались… эм, другие жители Ночного Базара. – В голосе Каза был неприкрытый энтузиазм и даже волнение. Али видела, что парню нравится готовиться к сделке больше, чем он готов был признать.

Она все еще злилась на него. В глубине души ей хотелось выслушать, узнать, что он скажет в свое оправдание, как объяснит то, что хотел использовать ее ради достижения своих целей. Она не собиралась смягчаться к Казу. Пожалуй, они могли бы стать даже друзьями, но точно не теперь.

Мысли возвращались к другому, отчего сердце то безжалостно билось о ребра, то совсем, кажется, останавливалось. Али прокручивала в голове слова маркизы о крестике ее мужа.

– Мне нужно знать, при каких обстоятельствах и как именно была совершена сделка с аюсталом, – потребовал Каз, поднявшись. Он принялся расхаживать в разные стороны, меряя шагами покои.

– Это так важно? – Лицо Графа было спокойным, но Али заметила, как его голос дрогнул от неприятных воспоминаний, к которым не хотелось возвращаться.

Авеил поведал им свою историю о том, как вся его семья погибла на приеме у короля. Девушка отчетливо помнила тот день, когда сама потеряла родителей и брата, – и ей казалось, что Граф рассказывает именно о нем.

– Мою боль сменил гнев, а потом осознание одиночества и отчаянье из-за него. Я был бессилен и не знал, что делать. И вот я написал свое имя на пергаменте, а потом дождался того дня, когда луна не показалась в небе. Той ночью я сделал все, что было велено. Проходили дни, но ничего не менялось. Я приходил к дому, где мы раньше жили, но он был по-прежнему пуст – страшный музей моей памяти. Никто не возвращался. Только засыхали в вазе у окна цветы лаванды, которые принесла мама утром накануне приема у короля.

Прошло около трех недель, и я потерял всякую надежду. Думал, что проходник соврал, так легко обвел вокруг пальца. Но зачем?.. Вскоре я встретил герцога и его жену, которые приняли меня в свой дом. Тогда я по-прежнему жил на улице, питался чем попало. Воровать у меня выходило крайне плохо, поэтому со временем я научился добывать еду другим способом, поклявшись никогда больше не заниматься кражами. Но своего обещания сдержать не смог – голод мучил слишком сильно, а рыбалка не всегда была удачной. Монет с милостыни едва хватало на буханку уже засохшего хлеба. Тогда я принял решение пойти на рынок, чтобы стащить что-нибудь. На глаза попался торговец тканями, о великолепии которых не слышал только глухой. Перед ним стояли двое покупателей, муж с женой. Я планировал своровать их кошельки, как только представится возможность, но что-то дернуло меня выхватить у леди выбранный ею отрез. Дальше вы знаете. Я начал новую жизнь, не зная, что уже ношу в себе аюстала.

Авеил грустно улыбнулся, а Каз лишь кивнул.

– Чем занимались твои родители, что были приглашены на прием к королю? У тебя должны были остаться опекуны или няня, – спросила Фаина. Раньше она не решалась узнать историю детства своего супруга, потому что он яро охранял ее от всех.

– Моя семья не была богата, и других родственников не осталось. – Авеил пожал плечами. – Отец был лучшим оружейником в округе, поэтому сам король попросил его сделать меч для принца к его пятилетию. Отец сделал и был приглашен с семьей на праздник.

– Невозможно, – впервые за долгое время заговорила Али.

– Почему? Отец был по-настоящему хорош в своем деле.

– Потому что так не бывает, – помотала головой девушка. – Не может быть, чтобы и твой отец тоже делал меч принцу. В его руках в тот день был клинок, выкованный моим отцом. А второго ему не дарили. Я видела и знаю точно: это нашу семью пригласили во дворец в виде благодарности за труды отца.

– В таком случае тебе не составит труда вспомнить, как он выглядел.

– Сплав клинка был таким легким, что даже ребенок мог поднять меч без труда. Рукоять из белого золота, инкрустированного изумрудами, а на лезвии гравировка – рисунок в виде…

– …китайского дракона.

В покоях воцарилась тишина. Али казалось, она слышит биение собственного сердца. Разум уже давно собрал кусочки мозаики в картину и сличил все факты, но девушка упорно отказывалась это признавать.

– Назовите фамилию, – решительно попросил Каз.

Авеил непонимающе посмотрел на него.

– Библиотекарь, которого я повстречал, пока рылся в книгах, сказал, что нужно знать фамилию семьи, чтобы проследить ее историю, – пояснил парень.

Граф на мгновение задумался, будто вспоминая. Ему давно не приходилось произносить свое настоящее имя, данное родителями.

– Руфар.

Все смотрели на Али, ожидая ее ответа. Девушка находилась в таком оцепенении, что тело не слушалось ее, будто она вновь была околдована магией, – и никто, видя это, уже не нуждался в словах и объяснениях. В голове Али крутилась тысяча вопросов к Авеилу, к самой себе и даже к судьбе, которая подкидывала бесконечные испытания.

– Это невозможно! – произнесла Фаина, нарушая молчание. – Невозможно.

Али осторожно посмотрела на Графа, отгоняя память о совсем еще недавних событиях. Человек, одержимый аюсталом, угрожавший ей, желающий использовать ее и даже убить, был, судя по всему, ее братом, которого она так долго искала. Это было фактом, но никак не укладывалось в голове. Авеил не был похож на ее Мерти. Она понимала, почему он мог изменить имя, но не могла принять изменения его самого. Мерти был другим – добрым, чутким, любознательным, с хорошей интуицией, любящим шарады безобидным проказником. За ним постоянно приходилось присматривать. Али знала, что, когда брат вырастет, он станет немного иным – как становятся иными все дети, но… Не настолько же.

Али дотронулась до шеи пальцами, хранящими еще холод и влагу дождя. Ее тело пробивала дрожь всякий раз, когда она вспоминала, как была абсолютно беззащитна и обездвижена, как магия контролировала дыхание и помыкала жизнью, словно марионеткой, тонкие ниточки которой Граф мог оборвать в любую секунду.