— Пропускаю силу через каждый уголок тела, закаляя его и пытаясь расширить меридианы.

С этим тоже всё отлично. Собранная ею сила двумя волнами уходила вверх и вниз, зажигала на своём пути сетку меридианов. И они так и продолжали светиться в темноте тела ещё несколько вдохов, даже когда волна силы уже полностью растворялась в самых дальних уголках тела Аледо.

Я отпустил её руку, и она тут же открыла глаза, жадно уставилась на меня. Хотел было пожать плечами, но сообразил, что выглядеть это будет так себе. Вместо этого улыбнулся и кивнул.

— Всё отлично, ты всё делаешь верно. Твой способ визуализации удобен тебе, ты не ощущаешь позыва изменить его?

— Нет, — Аледо даже помотала головой, чтобы мне было понятней. — Мне удобно.

— Ну и отлично.

Подумав, я всё же не решился дать совет в том, в чём совершенно не разбирался. Хотя мне было интересно, в будущем, когда она станет Воином, овладеет Круговоротом и боевой медитацией, как она будет поглощать силу Неба? Всё так же втягивая её в себя при каждом шаге? Через ступни? А когда станет Предводителем и поднимется в небо на мече?

Или, создав первое средоточие и более полно ощутив мир и саму силу Неба, которая пронизывает всё вокруг, а не только землю, она будет втягивать эту силу отовсюду, а не только через… Ну, в общем, не только? Наверняка, иначе это окажется очень неудобно.

Пока же я лишь повторил:

— Да, отлично, продолжай Возвышение, занимайся подобной закалкой меридианов каждую свободную минуту.

Аледо насупилась.

— Старший, а можно добавить что-то кроме слов? Скажите, я добилась успеха? Я уже взяла четвёртую звезду?

Я развёл руками и повторил:

— Я ведь не учитель и давно не Закалка. У меня завалялся артефакт, который определяет Возвышение, — глаза Аледо вспыхнули, но я тут же безжалостно сообщил. — Но он определяет возвышение Мастеров, проверяя число узлов, которые они могут непрерывно использовать.

— И что, совсем нет способа проверить меня? Вы же владеете духовным зрением!

Пришлось вздохнуть и признать:

— Есть.

Аледо умоляюще протянула и даже сложила руки для верности:

— Ста-а-арший.

— Только давай договоримся. Ты примешь результат без разочарования, не так, как прошлую проверку.

Она решительно кивнула:

— Договорились, старший. Это, это другое. Это же не рассада.

Верилось не очень, но я всё же положил ей на макушку руку и создал печать. На этот раз обойдусь без маскировки. Ограничение. Шестая звезда. Спросил:

— Чувствуешь слабость?

— М-м-м. Нет?

Шестёрка сменилась на пятёрку.

— А теперь?

Аледо уже более уверено ответила:

— Нет.

— Теперь?

— Тоже нет. Старший, а что это значи… Ох! Вот теперь чувствую. Словно весь день провела на ногах и хочется только рухнуть и ничего не делать.

Я убрал руку и печать.

— Прости, но ты всё ещё третья звезда Закалки, — внимательно следя за выражением лица Аледо, добавил. — Рановато ожидать результатов. Ты ведь сама призналась, что тебе даже рано заниматься Возвышением, хотя прошлый раз сказала, что тебе уже десять.

Аледо поджала губы:

— Жалкие пара месяцев не считаются. Кому важно, десять мне ровно или вот-вот стукнет?

Помедлив, я спросил:

— Ты не болела в детстве? Не принимала лекарств?

Аледо помрачнела ещё сильней.

— Болела. Принимала. Но отец обещал, что лекарства хорошие и дорогие. Что я перестану болеть и лекарства сделают меня сильной. И не говорите мне, старший, что он меня обманывал.

Я кивнул и не стал этого говорить. Неполные десять лет, третья звезда Закалки, обычная для этого возраста. Правда, вокруг Второй пояс и я ожидал немного другого от драгоценной госпожи поместья Ясеня, которую кормили сектантскими пилюлями.

Но раз уж у нас выходит вечер неприятных проверок и результатов, разговоров и размышлений, то стоит спросить и другое:

— Твоя семья. Что с ней случилось? Отец, мать, брат? Почему ты осталась одна?

Сначала я решил, что Аледо не станет мне отвечать. Она поджала губы, отвернулась к костру. Мы долго сидели, вдвоём глядели на пламя, а затем она негромко сказала:

— Братьев и сестёр у меня не было. Но, кроме отца и матери, у меня ещё были дяди и дед. Дяди сгинули в лесах. Деда один сильный идущий заставил убить себя на глазах толпы. На отца напали и тяжело ранили, отрубили ногу. После этого мы бежали из дома, спасая свои жизни. Мы много дней бежали, а потом отец приказал нам дальше бежать без него. Сказал, что ему тяжело с одной ногой, что он задержится и отыщет лекаря.

Аледо замолчала, потянулась к куче валежника и подкинула его в костёр. Когда ветки вспыхнули, затрещали, рассыпая искры, она тяжело уронила:

— Врал. Я спросила потом у мамы, и она начала плакать, рассказала мне всё. Он остался позади нас, потому что был очень приметен без ноги. Потому что нас искали. Сначала всё было хорошо, а потом… Потом верные слуги подняли против нас мечи.

Я тоже швырнул в костёр ветку и заметил:

— Значит, не такие уж они были и верные, — взгляд Аледо обжигал не хуже огня. Но я лишь продолжил говорить: — Выходит, их верность держалась лишь на контрактах, а твой отец погиб, и они исчезли.

Аледо отвела взгляд.

— Возможно, вы правы, старший. Мама тоже так сказала. Но… Но мне какое до этого дело? Я помню, как всё детство они улыбались мне и называли маленькой драгоценной госпожой. А потом… Потом ударили маму в спину.

И снова мне пришлось нарушать молчание вопросом:

— Ты хочешь им отомстить?

— Некому мстить. Мама убила их всех.

Я невольно вскинул брови. Алетра была всего шестой звездой Воина, каким образом она сумела справиться с… А с кем она сумела справиться? Аледо сказала слуги, а не стражники. Что там у тех слуг было сил?

— Они её ранили и ей пришлось выпить лечебное зелье, — плечи Аледо дрогнули. — Она так кричала. Если у меня окажется талант алхимика, то я сделаю такие лечилки, которые не доставляют боли.

Я про себя вздохнул. Алетра, Воин шестой звезды, которая всю жизнь занималась лишь цветами, живя в безопасной скорлупе поместья. Лечебные зелья удваивают боль ран. Могу себе представить, что она ощутила, впервые его выпив. Только Аледо зря мечтает. Даже зелья Древних не могли заживить раны без боли.