— А тебе не приходило в голову, что твоему отцу теперь тоже плохо? — сказала Вика таким тоном, будто была матерью Кристины. — О нем ты не подумала?

— Он же знает, что я иногда гуляю…

— А еще он знает, что Вася бесследно исчез. Ход мыслей разжевать или сама сообразишь?

Кристина замолчала, было слышно лишь ее напряженное сопение. Очевидно, она полагала, что Илья куда крепче, чем на самом деле, или не особенно дорожит единственным ребенком. С другой стороны, ситуация, в которой оказалась девочка, и правда непростая, тут не каждый взрослый поймет, как поступить. По крайней мере, она не зависала у друзей, а пыталась помочь умирающему старику…

— Что там с ним? — нарушила молчание Вика. — Геннадию Федоровичу, может, нужно что?

— Нет, ему уже получше, заснул недавно. У него хроническая болезнь, говорит, что скоро помрет.

— Так все старики говорят.

— Кому ты рассказываешь? — возмутилась Кристина. — Я со своим опытом, наверно, вижу, когда правду говорят, а когда — нет?.. Ты бы это… папе напиши.

— Не могу, мой мобильный где-то в болотах. Как рассветет, пойдем домой.

— А Геннадий Федорович?

— Врача к нему отправим.

Кристина снова замолчала, явно о чем-то задумавшись, а Вика подняла глаза к светлеющему на востоке небу. Если с девчонкой все оказалось так просто, может, и Вася потерялся сам? И трое мальчиков двадцать лет назад банально заблудились и утонули в том же болоте? Ага, а теперь названивают по секретной болотной линии…

Вика потерла пальцами виски и перевела взгляд на Кристину. Все же Илья хорошо ее воспитал. Не без огрехов, но в целом вполне прилично. Интересно, как ему это удалось и может ли так же получиться у них со Львом, если постараться…

— Мне Вася снился, — неожиданно сказала Кристина. — Как будто он меня зовет. Это же плохо, да? Ну, примета какая-то…

— Ты нахваталась ерунды от своих стариков. Наверняка просто думала о нем, вот мозг и среагировал.

— Да я особо не думала.

— Все равно разговоров о нем много, вот он и приснился. Иди оставь записку Геннадию Федоровичу, не будем его будить.

Ильи дома не оказалось. Вика, в красках воображавшая, как его обрадует вернувшаяся живой и здоровой дочь, даже немного расстроилась, но, взглянув на уставшую, невыспавшуюся Кристину, решила, что сейчас не время для самодовольства. Она тоже едва держалась на ногах, однако встречаться со Львом пока побаивалась и в глубине души корила себя за подростковое поведение, поэтому отчитывать девочку не стала.

— Поешь и ложись спать, — посоветовала она Кристине. — Я поищу твоего папу.

— С ним же все в порядке?

— Само собой, — бодро ответила Вика, словно убеждая в этом себя. — А вот что будет с тобой — не знаю. На твоем месте я бы отключилась часов на десять, пока Илья не начнет отходить.

— Наконец я слышу разумное предложение, — как-то по-взрослому сказала Кристина. — Только сначала врача Геннадию Федоровичу вызову. А ты… Ты можешь сказать папе…

— Чтобы он тебя не убивал? Постараюсь.

Кристина кивнула и провела рукой по грязным, нечесаным волосам, чтобы убрать их от глаз. В этот момент Вика похолодела. Она внезапно поняла, где сейчас может быть Илья.

Путь до дома Сычева Вика преодолела на предельной скорости, стараясь хоть как-то подавить в себе панический ужас. Мысль о том, что Илья все же мог купиться на ее дурацкую уловку, билась в висках тяжелым набатом, и оставалось лишь надеяться, что он не устроил самосуд.

Резинки на заборе не было.

Конечно, ее мог убрать и сам Сычев, или это сделал Илья, и теперь участковый на допросе у своих же коллег, но Вика подозревала, что произошло нечто более серьезное. Она некоторое время металась перед домом, попробовала открыть калитку — безуспешно — и, уже плохо соображая, что делает, перемахнула через забор, в процессе вежливо помахав рукой прохожему.

Страх накатывал волнами, то мешая думать, то, наоборот, принося слишком много мыслей, с которыми не получалось справиться. Чувство вины ощущалось физически, от него горели щеки и почему-то леденела макушка, в глазах мелькали черные точки, ноги подгибались. Испугавшись, что сейчас снова свалится в обморок, Вика сжала кулаки, сосредоточив в них всю лишнюю энергию, и, даже не став заглядывать в окна и предупреждать о своем визите, потянула на себя приоткрытую дверь.

Илья, стоявший у входа, резко дернулся, но тут же расслабился. Глаза у него были абсолютно красными, лицо — похудевшим, в руках он держал ружье, направленное на сидевшего в кресле Сычева. На участковом была голубая пижама, так что примерное время атаки легко определялось; он затравленно косился в сторону ближайшего окна, однако проем был слишком узким для молниеносного побега.

Вика испытала острое, безграничное сочувствие, но приказала себе не думать об этом.

— Уходи, — сказал Илья.

— Поздно, я теперь свидетель.

— По-твоему, это смешно?

— По-моему, тебе надо взять себя в руки. И где ты достал ружье?

— Это — мое, — подал голос Сычев. — Отцовское еще, на стене висело. Очень глупо было сюда заявиться с пустыми руками.

— Не глупее, чем вешать ружье на стену, — отбрил Илья. — Вика, уходи, тебя это не касается.

— Я нашла Кристину, она…

— Врешь.

— Чего?! — оскорбилась Вика. — Когда это я тебе врала?

— В самом деле, Победа — кристально честный человек.

— Можешь вызвать полицию, если хочешь. Только сейчас уйди. По-человечески прошу. — В голосе Ильи было столько боли, что стало ясно: он не слышит никого, кроме себя.

— Говорю же, Кристина дома, — медленно произнесла Вика. — Она в полном порядке.

— Нет, я тебе не верю.

— Могу за ней сходить. Только ей точно не стоит видеть тебя таким, это я спокойно отношусь…

— Молодец, Победа, твоя флегматичность…

— А вы — тоже виноваты, — буркнула Вика. — Кристину можно было бы быстро найти, если бы полиция больше работала головой, а не ногами. Конечно, население ропщет.

— У него на заборе была…

— Это неважно, — поспешно перебила Вика. — Посмотри на меня. — Она взяла Илью пальцами за подбородок и аккуратно повернула к себе. — Кристина дома, сейчас уже мирно спит. Ты