с ужасом. Ни за что больше туда не вернусь! И бросился к дороге, отчаянно махая руками. Одна из машин притормозила. Я, прежде чем Мерцана успеет подойти, забрался на заднее сидение, наклонился к водителю и выпалил:

– Пожалуйста, подвезите нас, куда скажет девушка. Вот вам деньги заранее. – На колени молодого парня полетели три тысячные купюры, которые тут же исчезли в его нагрудном кармане. – Только ничего ей не говорите, и на ее вопросы не отвечайте, ладно? Ради вашего же блага…

Мерцана заглянула в машину и с вызовом в голосе спросила водителя:

– Сколько возьмешь до?..

Я потянул ее за рукав:

– Мы уже договорились. Садись скорее, а то молодой человек торопится.

– Куда торопится? – сварливо уточнила девушка, все же усаживаясь на сидение, хлопнула дверца. – Торопился бы, не остановился. Значит, таксует! Так сколько до?..

– Ой! – Воскликнул я, схватившись за лоб. – Что-то мне нехорошо!

– Может, сразу в больницу? – встревожено спросила Мерцана.

– Нет-нет, – замахал я руками. – Мне просто нужно поспать. Да я уже сплю. Ты говори адрес, да поехали!

Мерцана послушно произнесла адрес, юноша серьезно кивнул, взревел мотор, мы понеслись по освещенному шоссе. Словно очнувшись, девушка начала:

– Нет, ну сколько он с тебя запросил?..

– Да помолчи же! – не выдержал я. – Хоть до дома!

Удивительно, но она замолчала. В ушах у меня звенело, а на сердце скреблись кошки. Да, возможно, я ее обидел, но выслушивать весь этот вздор больше не было никаких сил! Плавный ход легковушки, световые полосы городских огней, тихая музыка в салоне. Я снова ощутил приятное чувство комфорта, эфемерный мираж безопасности и определенности. Как бы ни раздражала меня Мерцана, хотелось находиться с ней рядом. Я наслаждался каждым мгновением, хоть абсолютно не понимал, почему так происходит.

– Вот и мой дом, – Мерцана произнесла это так, словно вспоминала, как это – говорить. Что ж, возможно, это время – самое длинный период молчания в ее жизни. Девушка проявила недюжинную самоотверженность. Мне даже захотелось сказать ей спасибо. – Теперь скажешь, сколько запросил этот жлоб?

Я поспешно вытолкал ее из машины и махнул водителю, обернулся к девушке:

– Да что с тобой? Ты всегда грубишь незнакомым людям?

– Иногда грублю знакомым и даже малознакомым, – угрожающе произнесла Мерцана. – Отпусти!

Я понял, что все еще держу ее, поспешно разжал пальцы и даже поднял руки:

– Извини.

Мерцана хмуро одернула курточку, проворчала:

– Нашел, из чего секрет делать! Нет, ну что, трудно просто сказать? Теперь, когда громила уехал. Эй! Я с кем разговариваю, с сугробом, что ли?

Я с любопытством оглядывался: куда это мы приехали? В ночи многоэтажки казались одинаково серыми и скучными. Сам не знаю, чего ожидал, но здесь мне совсем не понравилось.

– И в каком из домов ты живешь? – уныло спросил я.

– В этом, – Мерцана бесцеремонно повернула меня за плечи.

Я с недоумением уставился на старый деревянный дом нелепого зеленого цвета. По углам его ютились желтые трубы, на стене второго этажа бородавкой серел моноблок старого кондиционера.

– Не дворец, конечно, – девушка с подозрением разглядывала мое лицо. – Но жить можно.

Я в полной растерянности покосился на табличку:

– Один… зэ? Такие разве бывают?

– Вижу, что проблем со зрением у тебя все-таки нет, – фыркнула Мерцана. – Ну, если ты еще не налюбовался на мой домик, оставайся тут. А я, пожалуй, пойду погреюсь.

Она лихо проехалась по катульке, перескочила к коричневой двери. В руках девушки загремела связка ключей. Я аккуратно, стараясь не поскользнуться и удерживаясь за алюминиевые откосы, пробрался к входу. Мерцана, матюгаясь, как мужик, пыталась открыть третий замок. Ключ, то ли от мороза, то ли от ржавчины, не двигался. Девушка, словно сдаваясь, опустила руки и со злостью посмотрела вверх. Я ясно услышал, как она скрежещет зубами, стало немного не по себе.

– Может, помочь? – неуверенно предложил.

– Не лезь, – осадила Мерцана.

Она еще раз подергала ключ, тот неожиданно выскочил из ее рук и, звякнув, упал на лед. Мерцана со злостью сплюнула и сунула руки в карманы. Я поежился – мороз пробрался за шиворот и ознобом сковал шею. Ушей и кончиков пальцев я почти не чувствовал. Девушка шумно выдохнула, подняла ключ и с остервенением принялась крутить им в замочной скважине. Раздался щелчок. Девушка манерно закатила глаза и приказала мне:

– Входи!

Дверь распахнулась, и я шагнул в дом. Внутри было немного теплее, но все же для помещения очень холодно. Дверь со скрипом закрылась, в полной тьме я ощутил, как мимо проскользнула Мерцана. Я, с помощью рук пытаясь определиться в незнакомом пространстве, сделал шаг, другой, третий…

– Смотри, куда прешь! – негодующе воскликнула Мерцана.

Я ощутил сильный толчок в грудь, от неожиданности отскочил назад и ударился ухом обо что-то твердое.

– Уй! – взвыл и схватился за голову.

– Это я должна орать «уй», – рявкнула девушка. – Ты мне ногу отдавил, медведь! Как теперь танцевать буду?

Я потер пострадавшее ухо и проворчал:

– Ты, вроде, говорила, что работы больше нет.

Щелчок, приглушенный свет озарил небольшую прихожую, прямоугольник зеркала отразил мою недоуменную физиономию. Я хмыкнул и обернулся, чтобы посмотреть, во что врезался – острые углы деревянной полочки, видимо, для головных уборов, выглядели весьма хищно, и висела полка низковато. Скорее всего, рассчитана была на бабкин невысокий рост, поскольку Мерцана обходилась капюшоном.

– Заказов больше нет, – Мерцана постучала себя по виску. – А в фитнесс-центр ты, хвала всевышнему, еще не приходил показывать свой номер с судорогами и падением замертво. Ладно, некогда болтать, нужно печь растопить, а то холодно, аж жуть!

– Печь? – упавшим голосом переспросил я. – Ты топишь печь? Дровами, что ли?

– Нет, конечно, – хихикнула Мерцана. – Я заманиваю в свой дом мужчин и топлю печку их еще не остывшими телами! Да расслабься ты! Сейчас включу котел, скоро станет тепло и вода нагреется. Можешь помыться, если хочешь.

– И ванная есть?

– Есть тазик и веник, – раздраженно фыркнула девушка. – Слушай, достал уже. Хватит вести себя как избалованный придурок в деревне у бабушки. Дом вполне комфортабельный, тут сухо и тепло… скоро будет. Иди пока на кухню… вон туда. Я щас!

Она исчезла за крашеной дверью. Я прошел в невысокий проем, едва скрытый за бамбуковой шторкой. Гибкие струйки с деревянным перестуком скользили по моим плечам, схлестываясь за спиной. Такое ощущение, что меня обнюхали, потрогали и признали… ну если не своим, то достойным пройти на кухню.

Кухонька оказалась совсем малюсенькой. Я сел на один из двух табуретов за квадратный столик, с омерзением покосился на мойку, подвешенную прямо к стене под шкафчиком. Там лежала чугунная сковорода с присохшими остатками пищи,