вежливости и вовлеченности. Я перевожу взгляд на Энджи, собираясь молчать до тех пор, пока она не продолжит разговор, однако с моих губ срывается:

– А он здесь в качестве твоей личной охраны? – Я киваю головой в сторону Хартмана.

Удивительно, но Энджи краснеет. Не знай я, что это сестра Паркера, подумала бы, что она всерьез смутилась. Однако на ее милом округлом лице я различаю все-таки тень раздражения, а не нечто уязвимое.

– Меньше знаешь – крепче спишь, – улыбается она немного едко. – Судя по всему, с Оуэном ты только таким девизом и руководствуешься.

Я непонимающе смотрю на Энджи, ожидая продолжения. Она скрещивает руки на груди, принимая более расслабленную позу, и опирается на белый Stinger. Девушка вздыхает и произносит уже чуть мягче:

– Давай так, дорогуша. Что ты вообще знаешь о нем на текущий момент?

– К чему все это? – Я мрачно смотрю на Энджи, пытаясь прочесть на ее лице подлинные эмоции.

Она смягчается еще больше, потирает висок пальцами и тихо отвечает:

– Хочу понять, насколько он идиот.

Холодок пробегает по моей спине вопреки внутреннему сопротивлению. Я не доверяю Энджи просто потому, что знаю ее всего минуту, даже о факте ее существования узнала немногим раньше. Но ее слова пробуждают во мне подавляемые сомнения, опасения и вопросы. Однако поддаться им сейчас – сродни предательству.

Тяжело вздохнув, я бормочу:

– Знаю, что он, как и ты, попал в PJB из-за…

Резкий окрик Хартмана заставляет меня вздрогнуть всем телом.

– Ложись!

Ужас проникает мне под кожу молниеносными иглами. Я невольно оборачиваюсь назад, к пустынной дороге, на которой с визгом тормозят тонированные старые легковые машины. Едва они останавливаются, из них выпрыгивают люди.

В их руках оружие: автоматы, пистолеты.

Все происходит за считаные секунды.

Хартман кидается к Энджи и валит ее на асфальт, а она при этом умудряется утянуть за руку и меня. Я больно ударяюсь локтями и плечом, но едва ли это имеет какое-то значение сейчас. Грохот выстрелов выбивает из головы способность соображать, и я лишь закрываю голову руками, хватая ртом воздух. Слышно, как пули врезаются в корпус белой Stinger, застревая в недрах нашего единственного укрытия.

Я никогда не забуду ужас, сковавший каждую клеточку моего тела. Как не забуду и секунду, когда в голове что-то щелкает и оцепенение сменяется ледяной рассудительностью. Возможно, это какая-то точка невозврата, когда после страха не остается ничего, кроме желания выжить. Я отрываю руки от головы, чтобы оглядеться.

Оуэн вместе с остальными резко опускается на землю, оказываясь в укрытии за черным Tahoe. Телохранители выхватывают пистолеты и молниеносно открывают ответный огонь из укрытия.

Хартман тоже выхватывает из поясной кобуры пистолет. Он окидывает нас с Энджи молниеносным взглядом и осторожно выглядывает из укрытия, оценивая обстановку. Он выглядит сосредоточенным, не паникующим, и я стараюсь равняться на него. Впрочем, Энджи тоже не меняется на фоне произошедшего – она лишь матерится сквозь зубы, что-то ища в телефоне. Вызывает подкрепление?

– Харт! – слышится окрик Оуэна, привлекающий внимание Хартмана. Они переглядываются даже на таком расстоянии и понимают друг друга без лишних слов.

Хартман поворачивается к нам с Энджи и быстро, вкрадчиво произносит:

– Сейчас по моему сигналу мы меняем позицию. Нужно будет как можно быстрее добежать до нашей машины, чтобы убраться отсюда. Энджи, ты первая. Я прикрою. Все понятно?

Ангела быстро кивает, подобравшись и приготовившись к выполнению задачи. В руках у нее миниатюрный пистолет. Я упираюсь деревянными руками в асфальт и группируюсь. Все мое тело сжато напряжением, как пружина.

– Что происходит? – хрипло выдыхаю я.

Хартман смеряет меня беглым взглядом. Соглашусь, что сейчас не до объяснений, но по его реакции я надеялась найти ответ самостоятельно. Хотя бы оценить: есть ли у нас шансы на спасение. Однако Хартман поторапливает нас жестом, приближается к краю заднего бампера и почти сразу командует Энджи:

– Пошла! Бегом, бегом!

Пока Энджи стартует с места в направлении другой машины, Хартман выныривает из укрытия и открывает огонь на подавление, надеясь этим не позволить бандитам высунуться из укрытия.

На шоссе все автомобили стоят практически в одну линию так, что атаковавшие вряд ли видят, как к черному Tahoe бежит миниатюрная девушка. Однако шальная пуля, град из которых покрывает почти все пространство, может случайно убить ее. Именно поэтому Хартман пытается сосредоточить внимание этих уродов на одной точке. На себе.

Клянусь, я была готова увидеть, как его тело падает на землю, простреленное сразу несколькими пулями. Но Хартман так ловко ныряет обратно в укрытие за белой Stinger, что я не сразу понимаю, что Энджи уже успешно добралась до спасительного места. Оуэн ловит ее в объятия, из которых она быстро вырывается и ползет к начальнику, чтобы что-то ему сообщить.

Секундой позже я понимаю, зачем вообще они это делают. Черный Tahoe, судя по характерным неглубоким следам от пуль, бронированный. У нас есть шанс уехать отсюда. Не давая мне опомниться, Хартман командует:

– Вперед! Бегом! – Он снова выныривает из укрытия, начав стрелять.

Этот человек, абсолютно незнакомый мне, сейчас рискует жизнью, лишь бы дать мне шанс спастись. Какие бы подводные камни ни скрывались в делах организации PJB, я вижу, какие в ней люди. Какое-то неясное, пока не осознанное решение приходит ко мне, надежно оседая в охваченном напряжением разуме.

Я начинаю бежать в то же мгновение, как Хартман открывает огонь. Успеваю заметить, что несколько человек пытаются обогнуть наш Stinger, чтобы добраться до Хартмана. Один из нападавших падает на асфальт, затем и второй. Однако их все равно больше, чем нас.

За секунду, пока я что есть сил бегу к черному внедорожнику, меня охватывает ужас от приближения чужой смерти. У Хартмана, будь он проклят, практически нет шансов сбежать… его застрелят прямо здесь.

Однако ему везет.

В отличие от меня.

Я прекрасно понимала, что подобное может произойти. И почему-то все равно боялась больше за других, чем за себя. Будто все это может произойти с кем-то рядом, но не со мной.

Не со мной.

Всего один выстрел звучит будто бы громче других. В это крохотное мгновение я вижу, как в глазах Оуэна, прикованного ко мне, вспыхивает ужас – животный, отчаянный и сокрушительный.

Сначала подкашиваются ноги, затем и все мое тело тянет вниз какая-то неведомая сила. Я падаю плашмя, не понимая, что происходит, и не могу осознать, почему тело отказывается слушаться. Только спустя мучительно долгую секунду боль наконец взрывается в спине где-то под лопаткой. Она заставляет меня раскрыть рот, из которого раздается лишь хрип.