Они с Камероном вошли в гостиную, где их ждали Ред, Лили идевочки. Шон остановился в дверях и посмотрел на Лили. Она провела здесьпоследние двадцать четыре часа и, как могла, заботилась о детях. Лили непереоделась, но улучила минутку, чтобы нырнуть в ванную, и, проходя мимо дверив ванную, Шон слышал, как она плачет там. Он остановился, представив себе еелицо, залитое слезами. Сейчас Лили сидела, держа на коленях Эшли; Чарлиприжималась к ней сбоку. На ее лице запечатлелась боль, глубоко скрытыестрадания. И все-таки, когда Лили посмотрела на Шона, он ощутил легкуювраждебность. Она явно испытывала собственнические чувства к этим детям. Что ж,и он испытывал их.

Ред пожал Камерону руку, обращаясь к нему с непринужденнымуважением. Как будто они были союзниками. Они держались друг с другом оченьвежливо.

Шон кивнул Реду, уселся в кожаное кресло и взял в рукитолстую папку с бланками и брошюрами.

— По вашим маме и папе отслужат заупокойную службу, — сказалон. — Ред, Лили и я проследим за тем, чтобы все было организовано должнымобразом.

Шон бросил вопросительный взгляд на Лили, и та чуть заметнокивнула.

— Ни о чем не беспокойтесь. Ваша задача — привыкать к новомуположению, — сказала она.

— Я не хочу привыкать! — воскликнула Чарли. — И не захочу!

— Детка, у нас нет выбора, — возразила Лили. — Мне оченьхотелось бы, чтобы он был, но его нет. Служба совершается для того, чтобыотдать им дань уважения. Туда придет много их друзей. Нам нужно знать, нет ли увас каких-нибудь пожеланий насчет службы, возможно, вы хотите, чтобы там игралакакая-то определенная музыка или чтобы был прочитан какой-нибудь текст.

— Какая музыка? Какой текст? — испуганно спросила Чарли.

— Короткий текст, быть может, отрывок из Библии или другойкниги, которую вы любите, чтобы утешить вас. Или вы хотите какую-то песню? —продолжила Лили.

— Я не люблю читать, — отрезала Чарли.

— Обычно читает кто-то другой.

— Мне нравится «Крик лебедя», — сказала Чарли.

Камерон фыркнул.

— Да не такая книга!

Лили положила руку ему на рукав, прося его замолчать. Этопомогло. Камерон уставился в окно. Чарли рассматривала свои розовые спортивныетапочки.

— Вам не нужно отвечать на этот вопрос сейчас, — пояснилШон. — Вы скажете позже, если придумаете что-нибудь, ладно?

Все трое детей сидели грустные, понурые. Даже малышкамолчала и озиралась по сторонам; не понимая, что происходит, она ощущала общеенастроение. Шон постарался растолковать, что произойдет дальше. Потом добавил,что сейчас они с Редом поедут поговорить с людьми, которые займутсяорганизацией похорон. Казалось нереальным, что сейчас он отправится в бюроритуальных услуг и будет говорить о похоронах собственного брата. Желаниебежать усиливалось.

— Когда вы вернетесь? — спросила Чарли.

Впервые в своей жизни Шон оказался в ситуации, непозволявшей сбежать. Он постарался подавить в себе это желание.

— Вечером. Вы уже будете спать. Лили останется здесь наночь.

— Лили. — Малышка авторитетно указала на нее пальцем.

— Я проведу с вами всю неделю, — сказала Лили. — Уроки будетвести другая учительница, а вы с Камероном можете не ходить в школу. — Онавзглянула на Камерона. — Конечно, если вы хотите этого.

— Я не возражал бы пропустить неделю, — ответил он.

Держа Эшли на руках, Лили проводила Реда и Шона до двери.

— Позвони, если что-нибудь понадобится, — сказал Шон.

— Хорошо.

Ред протянул ей свою карточку.

— Или мне. И еще, может, вы знаете, чего бы хотела Кристел?Я имею в виду похороны.

Лили прикусила губу.

— Она любила цветы. Самые разные. Розовые. Розовый — еелюбимый цвет. Насчет музыки я скажу позднее.

— Мы постараемся все сделать как надо, — сказал Шон. Уходяиз тихого дома, Шон пожалел, что не может остаться. Ему совсем не хотелосьзаниматься печальным делом организации похорон. Он оглянулся и увидел, что Лилистоит на пороге, обнимая малышку. Ее подбородок решительно выдавался вперед,легкий ветерок шевелил волосы. Шон поднял руку и помахал ей на прощание. Лилиповернулась и вошла в дом, закрыв за собой дверь.

— Помню, я встречался с ней раз или два, когда Кристел иДерек еще были женаты. — Ред взглянул на Шона. — Конечно, я знаю ее не слишкомхорошо, но холодность вовсе не в ее характере. Она страдает. И очень сильно.

— Она не одна страдает. Меньше всего я беспокоюсь за нее.

Ред сел во взятую напрокат машину, салон которой уже пропахего любимыми сигарами.

— Подумай как следует, малыш. Либо она будет на твоейстороне, либо готовься к войне.

— И что это значит?

— Может, и ничего. Да, про турнир «Редвинг»...

— Я не смогу участвовать.

— Знаю, что не сможешь. Прежде надо пройти через все это.

Шон с ненавистью отверг мысль, промелькнувшую в этот моментв его мозгу: «Дерек отнял у меня мой шанс».

Суббота

19:05

Когда встреча с похоронным агентом была закончена, Шонвернулся домой, чтобы сменить Лили. Пообещав скоро вернуться, она вышла наулицу, и ее окутал прохладный влажный вечерний воздух. Впервые за долгие часыей удалось глубоко, свободно вздохнуть. Лили чувствовала себя совершенноизмотанной. Собственно, весь прошедший день она только и делала, чтоволновалась и ходила из угла в угол.

По дороге домой ее охватило ощущение, что она сбежала. Лилиснова стала самостоятельной и отвечала только за себя. Ничто не мешало ейпроехать поворот на свою улицу и двинуться дальше, в Портленд, в аэропорт.

Эта фантазия мелькнула у нее в голове, словно вспышка, ноЛили быстро вернулась к реальности. Она не могла бежать. Лили больше непринадлежала себе. Ее ждали трое осиротевших детей, еще более потерянных, чемона.

Лили вошла в тихий, пустой дом. Все оставалось так, как вмомент ее отъезда: «Дархемский бык» в DVD-плеере, карта Италии на кофейномстолике, бокал вина рядом с ней. Медленно, не спеша, она свернула карту.

Бросая вещи в раскрытую сумку, Лили услышала, как открылась,а потом захлопнулась дверь.

— Эй! — позвал женский голос.

— Мама! — Вытерев ладони о брюки, Лили вышла в гостиную, гдестолкнулась с матерью. — Что ты здесь делаешь?

Шерон Катлер Робинсон слабо улыбнулась.

— Я приехала, как только узнала.