том, что Кириллу трудно даются обращения в волколака. Возможно, именно поэтому упыри нанесли ему такие серьезные раны.

Закинув его руку мне на плечо, я помогаю Кириллу перебраться на кровать — его силы истощились после зверской стычки. Я укладываю его под одеяло и провожу пальцами по его волосам, убаюкивая. Его губы чуть заметно дрогнули — неудачная попытка улыбнуться.

Сев рядом с ним, встречаю его взгляд. Его серые глаза полны глубинной скорби.

— Мне очень жаль, моя прекрасная госпожа, — еле слышно шепчет он.

Прикладываю ладонь к его взмокшему лбу — жар его тела выдавал начавшийся интенсивный процесс исцеления волчьей сущности.

Кирилл вяло откидывает голову, поднимая взгляд к потолку.

— Я просто… очень стыжусь за себя, — признается он с неприкрытой ранимостью, которая задевает меня за живое. — Я ненавижу свою звериную сущность. Вот она меня и отвергает. Как и все другие…

Тихонько приглашаю Кирилла положить голову мне на колени. И он покорно пристраивается рядом. Начинаю поглаживать его пушистые локоны, и на него нисходит благостное умиротворение, поскольку его веки смыкаются.

Изящные пальцы проводят по моей руке затейливые линии, прежде чем он подносит мою ладонь к своей раскрасневшейся щеке.

— Ты… подобна божеству, Шура. Спустилась в нашу тьму, как луч света, чтобы осветить мрак стен этого поместья… Думаю, Агний прав. Мы не бесчеловечны. По крайней мере — не все. Ты божественна, Шура. И телом, и душой. Божественна. А Моран… Он в Бога не верит. — пробормотал юноша, прежде чем поддаться объятиям сна.

Пока я наблюдаю за ним, черты его лица смягчаются в покое, а тревожная морщинка на лбу стирается. Я размышляю о сложностях его бытия, переплетающихся с тьмой зверя внутри него, грозящего заполучить тот свет, что в нем остался.

* * *

Библиотека — стены из древесины черного дуба, уставленные пыльными изданиями в кожаных переплетах. Запах застарелой бумаги и махагона разливался по залу, сливаясь со слабым ароматом горящих где-то благовоний. Казалось, мрачные оттенки комнаты поглощали тот скудный свет, что проникал через витражные окна и навевал уныние на полки с заброшенными фолиантами.

Я ступала по ворсистому ковру, мои шаги заглушались его толщиной, пока я искала отправителя таинственной записки.

Когда поиски подошли к концу, во мне уже бушевало разочарование… И тут я обнаружила в углу помещения неприметную дверь, которая была слегка приоткрыта.

Толкнув ее, я очутилась на узкой винтовой лестнице, уводящей в глубину библиотечного подсобного помещения.

Приглушенный отблеск тлеющих свечей встретил меня, когда я переступила порог комнаты, оказавшейся небольшой кельей. Деревянные иконы с изображениями каких-то старцев покрывали все стены; в полумраке их лица были скорбными и исполненными страха.

В воздухе густо стоял аромат ладана, смешиваясь с тягучим дымом от потухших лампад. В углу комнатки виднелась невысокая деревянная кушетка, застеленная холщовым полотном.

— Ты опоздала, — прошипел голос за моей спиной.

Обернувшись, я разглядела Казимира — его силуэт обрамлял смутный отсвет нового дня, проникающий сквозь витражные оконца. Он был облачен в длинную серую рясу, ткань которой чуть шелестела при его перемещении.

— Я не могла прийти раньше.

В руках Казимир держал книгу, на которой красовался вышитый крест, а на его ладони были намотаны четки. Мой взгляд остановился на его повязке вокруг шеи. Стало любопытно, снимает ли он ее вообще когда-нибудь.

— Это ты отправил то послание? — осведомилась я с хрупкой надеждой, зародившейся в груди. — Ты и вправду знаешь, как избавить меня от метки?

Лишенный эмоций стальной взгляд Казимира выдержал мой.

— Знаю, — коротко отозвался он и удалился в полумрак, предоставив меня тишине.

Нетерпение снедало меня все больше, пока я осмеливалась задать ему вопрос о его побуждениях.

— Неужели я должна вымаливать у тебя крупицы информации, Казимир? Ты вызвал меня сюда, забыл?

В ответ на мои слова воцарилась тишина, которую нарушал лишь звон металлических чашек, пока Казимир занимался невидимыми делами.

Меня кольнуло раздражение, когда я попыталась пронзить взглядом тени, скрывавшие его.

— К чему эта игра в молчанку?

Наконец он вышел, его волосы теперь были стянуты в хвост, а на носу красовались очки, добавляющие ему возраста. Хотя откуда мне знать его настоящий возраст…

Не говоря ни слова, Казимир подошел ко мне, его шаги были размеренными и неторопливыми.

— Я призвал тебя сюда с определенной целью, но слова могут подвести там, где вполне хватает действий, — задумчиво произнес волколак, блеснув потемневшим взглядом. — Двум душам, связанным единым намерением, не нужны словесные переговоры, дабы понять друг друга.

— Как это?

Меня охватила нервная дрожь, когда я увидела, как полыхнул его взгляд.

Стремительным движением Казимир выхватил у меня из рук книгу, которую я взяла полистать, пока он был занят, и резким движением захлопнул ее прямо перед моим носом, подняв в застоявшийся воздух облако пыли.

Стоило чихнуть в ответ, как частицы закружились в танце вокруг нас, словно бесплотные духи.

— Что я только что сказал этим действием? — раздался голос Казимира. Я вскинула бровь, на губах промелькнула усмешка.

— Что ты предпочитаешь накапливать здесь пыль, а не заниматься уборкой?

Реакция Казимира была мгновенной, его взгляд похолодел, губы сжались.

— Мне не по нраву твое присутствие в этом доме. И ты мне не нравишься. В то же время я желаю, чтобы Моран исчез. Навсегда. — в его голосе прозвучала угроза, а в глазах — скрытый умысел.

Отвернувшись, он скрестил пальцы, его черты исказились от эмоций, которые я не могла разглядеть.

— Я составил план, который способен освободить нас обоих от тирании Морана. Ты избавишься от его метки, сможешь покинуть эти земли, а я избавлю поместье от его зла раз и навсегда.

Его откровения, как призраки, зависшие в воздухе. Какие же таинства скрываются между Казимиром и Мораном, гадала я. Не может быть, чтобы такая вражда была вызвана лишь столкновением воль и характеров.

— И где же я вписываюсь в твой грандиозный план? — рискнула спросить я.

— Я мог бы и дальше терпеть его присутствие в течение еще одного столетия. Но отныне Моран имеет над нами власть. Он постановил, что любое посягательство на тебя обернется для нас пагубными последствиями. — голос Казимира резко прервался. Похоже, ему было трудно говорить с каждым разом.

— Но как?.. Разве он может изгнать больше одного за ограду? Насколько я помню, только один из вас может покинуть поместье за раз.

— Вполне может. Ты знаешь, почему мы всегда возвращаемся после таких вылазок? Затем, что если один из нас не вернется, то тот, кто покинет территорию поместья следующий на срок более нескольких часов, приведет к тому, что тот сбежавший