соблюдают «охотничьи традиции», впервые установленные в Третьем рейхе. С наследием Геринга случилось то же, что и со скульптурой Драчуна. Его прежний золотистый блеск, быть может, и исчез, но он сам, пусть незримо, все еще здесь. В тени.

Глава 6

Котловое мясо[618]

Еще никогда неизвестного героя не выбирали из числа лошадей, хотя они, сражаясь и умирая за дело других, имеют не меньше прав на то, чтобы называться героями.

Варужан Восканян, «Книга шепотов»

Тысячами идут они вперед, буланые и рыжие, вороные и сивые. Среди них – рослые тракены, самые благородные и быстрые немецкие чистокровные лошади. Они не боятся ни летней жары Южной Франции, ни зимних метелей России [619]. За ними, будто глубоко задумавшись, грузно шагают массивные тяжеловозы. Чувствительные колоссы станут первыми, кого унесут голод и болезни. В конце обоза следуют маленькие коренастые хафлингеры, которых ценят за выносливость и умение передвигаться по сложному рельефу [620].

Происходят ли они с конного завода в Восточной Пруссии, где их разводили специально для войны, или из «ремонтного депо»[621] в Нижней Саксонии, где они учились подавлять инстинкт бегства и ложиться по команде, чтобы в бою послужить всаднику живым щитом, или же совсем недавно их принудительно забрали с пашни из региона Альгой, чтобы вместо плуга они тащили орудие, – теперь все лошади предназначены для того, чтобы везти тонны снабжения тысячи километров на восток, почти до самого конца Европы.

Возможно, кто-то из них уже побывал на войне, когда в сентябре 1939 года вермахт напал на Польшу и стремительно разгромил ее в течение нескольких недель. Или же когда немецкие кавалеристы в начале июня 1940 года форсировали Сену и неделю спустя вошли в Париж. На каждом фронте – будь то Западный или Восточный – они непременные участники. С 1933 года и вплоть до начала войны вермахт увеличил поголовье непарнокопытных более чем в 10 раз [622].

Естественно, населению транслируется другая картина. С начала войны «Вохеншау» создает у немецких кинозрителей иллюзию о механизированном блицкриге, который с помощью танков и самолетов движется только вперед. Сообщения об успехах, поступающие из Польши, Скандинавии, Бельгии и Франции, укрепляют многократно повторяемый пропагандой миф о сверхсовременной и почти непобедимой немецкой армии. Но именно на Восточном фронте дело без лошадей встанет. Лошадь там, как и тысячи лет назад, – подлинный мускул войны. Ведь моторизованных транспортных средств и топлива не хватает, чтобы доставлять на фронт оружие и провиант так же надежно и быстро, как это можно сделать на лошадях.

Чтобы покрыть огромные потребности, привлекают лошадей из немецкого сельского хозяйства, невзирая на то, что они могут понадобиться для сбора урожая, как, например, осенью 1939 года в начале похода на Польшу [623]. Как и служебно-розыскные и сторожевые собаки вермахта и СС, набранные лошади проверяются ветеринарами на пригодность. Если лошадь старше четырех лет, выше 135 сантиметров в холке, не является полностью слепой или хромой и не больна африканской чумой, она признается годной и поступает на службу.

Немецкие ветеринары вскоре после смены власти обязаны были разделять взгляды нацистов и их противоречивые представления о «защите животных», поэтому при рекрутировании животных ветврачи придерживались официальной линии [624]. Но все же среди них находятся и те, кто пытается спасти как можно больше лошадей от использования на фронте, например берлинский ветеринар, участница антифашистского Сопротивления и праведник народов мира[625] графиня Мария фон Мальцан. Она происходила из Силезии, где выросла в родительском имении. Еще ребенком фон Мальцан научилась у бродячих цыган одному трюку и теперь постоянно использует его при осмотре: если лошадь уколоть булавкой прямо над копытом, животное сразу начинает хромать. Как только она вытаскивает иголку, лошадь хромать перестает, а животному эта процедура не приносит никакого вреда [626].

К этому времени в Германском рейхе живет почти четыре миллиона непарнокопытных, поэтому невозможно покрыть общую потребность армии только отечественными лошадьми, не нанеся при этом существенный урон сельскому хозяйству [627]. Так как из-за затянувшейся войны рекрутировать животных становится сложнее, все больше лошадей «изымают» на оккупированных территориях, как теперь официально называется конфискация. Всего с сентября 1939-го по май 1945 года на стороне Германии в бой идут почти три миллиона лошадей, ослов и мулов [628].

Через Буг

Одно из этих животных – Зигфрид, семилетний огненно-рыжий тракен [629]. Его можно заметить уже издалека. На лбу у него приметное белое пятно, напоминающее по форме пушинку. Высотой 170 сантиметров в холке, он намного превосходит большинство других лошадей.

Тракены словно созданы для войны. Изначально их разводили в качестве верховых лошадей для курьерской службы между Кёнигсбергом и Берлином. Чтобы преодолеть расстояние в 600 километров, им требовалось на один день меньше, чем другим породам [630]. До Первой мировой войны тракены были типичными лошадями легкой кавалерии. Испытывая высокую потребность в лошадях, военные долгое время диктовали свои нормы при их разведении – им нужна была легкая, быстрая верховая лошадь, хотя крестьяне из Восточной Пруссии предпочли бы рабочее животное с более мощной комплекцией и спокойным нравом. Ситуация изменилась лишь после того, как нужды армии в связи с поражением Германии в войне в 1918 году существенно уменьшились [631]. Если теперь вермахт использует тяжеловозов преимущественно как упряжных лошадей в артиллерии, то легкие породы лошадей продолжают и дальше служить в качестве верховых [632]. Зигфрид как раз относится к последним.

В апреле 1941 года его всадник, кавалерист из Дрездена Макс Кунерт, получил приказ на марш. Кунерт – разведчик в кавалерийском взводе 432-го пехотного полка. Сначала путь пролегал от гор в Нижней Саксонии в сторону Варшавы. Несколько недель полк провел в оккупированной Польше, пока наконец не был откомандирован 20 июня 1941 года на берег Западного Буга [633].

Река образует естественную границу между оккупированными Германией областями и Советским Союзом. Именно по ней – и ни на сантиметр дальше – должна проходить граница, о которой договорились Адольф Гитлер и Иосиф Сталин, когда в августе 1939 года подписали пакт о ненападении. Затем войска Гитлера вошли с запада, войска Сталина (позже) с востока – и Польша была разделена. Большинство солдат из полка Кунерта до последнего не хотели верить, что им придется перейти реку. Но уже 22 июня 1941 года Гитлер приводит