Пока я продвигался к гидре, мои пальцы легли на виски. Губы шептали слова которого я вспомнил, наблюдая за прошлым. Я коснулся своих глаз, и на них появилась та самая защитная плёнка — полупрозрачная, с перламутровым отливом. Мир через неё выглядел чуть искажённым, словно сквозь воду, но я знал, что теперь взгляд гидры мне не страшен.

За спиной послышались знакомые боевые кличи — Катя и Костя бросились следом за мной. Они прикрывали мой тыл, сражаясь с выжившими гвардейцами и муравьями.

— Дима! — крик Кати прорезал шум битвы. — Если ты выживешь, я тебя убью!

Я на мгновение обернулся, отмахнувшись от сестры с лёгкой усмешкой. И в этот момент, когда я снова повернулся вперёд, передо мной возникла одна из голов гидры — та, что была увенчана короной из шипов. Её глаза, бездонные и чёрные, впились в мои. Расстояние между нами было меньше метра — я чувствовал её дыхание на своём лице.

Но ничего не произошло. Я не превратился в камень. Плёнка на моих глазах слегка засветилась, поглощая смертоносную силу взгляда гидры.

Я усмехнулся, глядя прямо в её глаза.

— Давно не виделись.

Гидра замерла. Все двадцать её голов застыли в воздухе, прервав бой, словно поражённые громом. Я видел, как в её взгляде мелькнуло узнавание — не Дмитрия Волконского, а того, кто скрывался в глубине этого тела, души Спиро Валентайна, архимага, с которым её связывала древняя клятва.

Короткое мгновение тишины. А затем, к полному изумлению всех присутствующих, гидра склонила все свои двадцать голов передо мной в жесте абсолютного подчинения.

— Что за херня⁈ — голос Кости разорвал звенящую тишину. — Она… кланяется тебе⁈

Я шагнул к гидре так близко, что мог коснуться её чешуйчатой морды. И прошептал:

— Скройся и жди. Я скоро тебя призову.

Гидра издала тихий звук, и, развернувшись, скользнула к разрушенному зданию, из которого появилась. Через несколько мгновений она исчезла в темноте проёма, и только дрожание земли ещё некоторое время выдавало её движение в глубине руин.

Я повернулся к остальным. Катя и Костя смотрели на меня так, будто у меня внезапно выросла вторая голова. Ефим прищурился, изучающе разглядывая меня сквозь треснувшие очки.

— Потом объясню, — бросил я коротко, и, крутанув меч в руке, устремился к оставшимся врагам.

После исчезновения гидры боевой дух противников был окончательно сломлен. Мы быстро расправились с немногими выжившими гвардейцами и оставшимися муравьями. Когда последний враг пал, на площади воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием горящих обломков и стонами раненых.

— Все целы? — спросил я, оглядывая нашу потрёпанную команду.

Потери были — трое гвардейца погибли, ещё несколько получили ранения. Но основное ядро отряда уцелело.

— Живы, — кивнула Катя, вытирая кровь с лица. — Но мне всё ещё очень интересно, какого чёрта ты устроил.

— Потом, — повторил я, сам не зная что сказать. — Сейчас нужно найти обратный путь.

Мы быстро осмотрели площадь, но тела дяди или самого князя Рюминского так и не нашли. Это могло означать только одно — они либо погибли и были сожраны муравьями, либо успели скрыться.

— Их здесь нет, — доложил один из разведчиков. — Но я нашёл место, похожее на обратный портал. Странное свечение между колоннами вон там.

Мы осторожно приблизились к указанному месту. Между двумя полуразрушенными колоннами пространство словно плавилось. Это определённо был портал — наш путь домой.

— Все готовы? — спросил я, оглядывая команду.

Они кивнули, и мы шагнули в переливающийся свет.

Мы вернулись туда же, откуда начали — к разрушенному особняку. Но сейчас от него не осталось почти ничего — лишь воронка в земле и обломки стен по периметру. Рассвет окрашивал руины в кроваво-красный цвет.

— Мы вернулись, — выдохнула Катя, опускаясь на колени от усталости.

Я медленно обвёл взглядом разрушенный особняк, пытаясь осмыслить всё, что произошло. Странная смесь воспоминаний — моих и Спиро — перемешалась в голове.

Мы собрали раненых и двинулись в обратный путь.

* * *

Есть особый сорт аристократов, чьи фамилии веками произносились шёпотом. Таким был Рюменский… он потомственный аристократ, а не нувориш, породистый скакун, а не деревенская клячя.

Овальный кабинет князя Рюминского. Выглядел не просто дорогим — неприлично роскошным. Каждая деталь кричала не столько о богатстве, сколько о власти. О той самой власти, которая позволяет себе не оправдываться, не объяснять и уж точно не спрашивать разрешения.

Стены были отделаны панелями из цельного дуба, чей возраст исчислялся столетиями. Древесина, некогда светлая, впитала патину времени и потемнела до глубокого медово-коричневого оттенка. Искусная резьба на панелях изображала сцены охоты и битв, в которых Рюминские неизменно выходили победителями.

Между панелями, в специальных нишах, красовались трофеи. Головы редчайших зверей, чья кровь пролилась от руки хозяина кабинета или его предков.

В центре кабинета расположился массивный стол, вырезанный из цельного куска мореного дуба. Его столешница была инкрустирована золотом и серебром, образующими герб Рюминских — оленя на фоне восходящего солнца. Вокруг стола стояли кресла, обитые красной кожей с золотыми заклёпками — по одному на каждого из двенадцати вассальных князей, обязанных являться на зов своего сюзерена.

Сам князь Рюминский, мужчина лет пятидесяти с остатками некогда роскошной шевелюры, расслабленно полулежал в своём кресле. Его длинные пальцы, унизанные перстнями с родовыми камнями, лениво поглаживали подлокотники. Глаза, серые и холодные, как январский лёд, были прикрыты от удовольствия.

За спиной князя, массируя его напряжённые плечи, стояла девушка — наложница, любимая игрушка на этот месяц. Смуглая, с каскадом иссиня-чёрных волос, струящихся до самых бёдер, она представляла собой классический образец южной красоты. Длинная шея, плавно переходящая в открытые плечи. Изгиб талии, подчёркнутый полупрозрачным платьем из белоснежного шёлка. Высокая грудь, чуть колыхающаяся при каждом движении рук.

Князь млел под её умелыми пальчиками, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась. На пороге стоял слуга — бледный, запыхавшийся, с диким взглядом человека, принёсшего новости, способные стоить ему головы.

— Милорд! — выпалил он, падая на одно колено. — Ужасные вести!

Рюминский поморщился.

— Надеюсь, это что-то действительно важное, Горохов. — процедил он.

Слуга сглотнул, комкая в руках расшитую золотом шапку.

— От вашей гвардии… от всего отряда… почти никого не осталось, милорд, — выдавил он. — Только один солдат вернулся. Капитан Лазарев. На нём нет живого места.

Князь медленно выпрямился в кресле. Девушка за его спиной застыла, перестав массировать плечи.

— Что? — тихо переспросил