Его перевод в Москву был воспринят как давно ожидаемоеповышение. Но его снова «посадили» на коров и зерно, правда, в масштабах целойстраны. С убыточным сельским хозяйством, которым он заведовал после неожиданнойсмерти секретаря ЦК Кулакова, он явно не справлялся. Ему хотелось иныхмасштабов. К тому же все амбиции Горбачева всегда поддерживала и его супруга. Ив восемьдесят четвертом году уже было ясно, что он стоит на пороге власти.Черненко был тяжело болен, и врачи не гарантировали ему даже нескольких месяцевжизни.

Горбачев приехал на встречу, лишь бегло просмотрев бумаги,подготовленные Гордиевским. Он начал привычно импровизировать. Если бы госпожаТэтчер понимала русский язык, она бы сразу смекнула, что он «плавает» по многимвопросам. Но переводчики были достаточно профессиональные и подготовленные люди.Все шероховатости языка Горбачева они убирали. Теперь его ответы поражали своейнепосредственностью и смелостью суждений. Она ждала, что он начнет говорить сней по шаблону, подготовленному для него Гордиевским. Но он вел себя абсолютноиначе. Тэтчер пришла в восторг, это был первый советский лидер, который велсебя столь непосредственно, к тому же не боялся отходить от общепринятыхканонов. Хорошее образование, долгая жизнь в сельской глубинке, привычкавысказываться более открыто и без шаблонов, амбициозная супруга, зацикленные насвоих бумажках партийные чиновники, осторожные дипломаты и разведчики — весьэтот комплекс причин сыграл свою роль. Горбачев хотел выделяться. Он ивыделялся своим провинциальным говором, своей непоследовательностью, своей непомернойамбициозностью. Он искренне полагал, что знает положение дел лучше других.Тэтчер он понравился, и она заявила на весь мир, что с этим человеком можноиметь дело. Досье Гордиевского сыграло решающую роль.

Через несколько лет Гордиевский сбежит из-под наблюдения иего вывезут в Великобританию. Тогда обнаружится, что бывший резидент внешнейразведки, готовивший материалы Горбачеву для встречи с Тэтчер, был английскимагентом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но никто об этом невспомнит. Или им не разрешат об этом вспомнить. Правда, в отношении известногошпиона так и не было принято конкретное решение. Уже после перестройки егосемье разрешили выехать в Лондон. Такого не случалось никогда в историисоветских спецслужб. Гордиевский начал писать книги, рассказывая о своейсудьбе. О нем сняли несколько фильмов. Но никто не вспоминал, как он «помогал»Горбачеву готовиться к встрече. На эти воспоминания было наложено негласноетабу. И в Москве, и в Лондоне. Зато Гордиевский оказался одним из немногихагентов, сбежавших на Запад и оставшихся в живых. Он так никогда и не узнал,что лондонская встреча Горбачева с бывшим премьером Великобритании невольносохранила ему жизнь. Ведь в случае ликвидации Гордиевского пришлось бывспомнить и этот позорный эпизод из жизни первого президента Советского Союза.Первого, который стал и последним в истории некогда великой страны.

Он приехал к уже знакомому институту в десятом часу вечера.Караев подумал, что ему отчасти повезло. Если бы он был женат, ему бы пришлосьдолго и нудно объяснять своей супруге, куда и зачем он уезжает на ночь глядя.Но он жил один, и никого не интересовало, где именно он ночует. Или организацияиспользовала и этот факт, решив пригласить именно его для допроса НиколаяЖажина.

Он снова спустился на нижний уровень, сдав свой мобильныйтелефон. Снова прошел длинными коридорами, но на этот раз не в ту комнату, гдеон беседовал с Иосифом Наумовичем и другим врачом. На этот раз его провели впомещение, где за стеной находился несчастный Жажин, вздрагивающий при каждомшорохе. Иосиф Наумович сидел на стуле за стенкой. Он мог видеть объект своихисследований, а Жажин мог только догадываться, откуда исходит голос. К тому жеизмененный динамиками.

Караев вошел в комнату, пожал руку Иосифу Наумовичу и селрядом. Психолог разговаривал с задержанным уже почти целый час.

— Он сильно напуган, — объяснил Иосиф Наумович,кивая в сторону Жажина, — не понимает причины своего задержания. У негопочти полностью парализована воля. Неужели когда-то он был вашим коллегой? Стакими психоданными он может работать только продавцом мороженого.

— Это только сейчас, — печально пояснил Караев,глядя на съежившегося, словно от незримых ударов, растрепанного маленького человечка. —Он был нормальный человек в другую эпоху. Но время его растоптало. Сначала егоуволили из органов, очевидно, по сокращению штатов. Затем он продал одну своюквартиру, потом другую. Мне так рассказывали. Ездил на несколько лет назаработки в Киргизию. В общем, жизнь его сильно побила. Вот он и превратился втакое существо.

— Во всяком случае, он не способен на поступок, —убежденно произнес Иосиф Наумович, — и не мог быть предателем. Сознаниесобственной вины могло бы раздавить его. Поговорите с ним, и вы сами убедитесь.

Караев взял микрофон.

— Добрый вечер, Николай, — начал оннегромко, — я второй человек, с кем вы будете сегодня разговаривать. Вамуже объяснили, что задержание было временным и вам ничего не грозит. Поэтомууспокойтесь. Нас интересует несколько вопросов о вашей прежней деятельности.Никаких секретов у вас узнавать мы не будем. Мы их прекрасно знаем. И кем выраньше работали, мы тоже знаем. Поэтому успокойтесь и отвечайте на мои вопросы.

— Какие вопросы? — почти храбро выкрикнул Жажин. —Я ответил на все вопросы. Что вам еще нужно?

— Не кричите, — строго заметил Караев. —Сегодня вы были на похоронах Слепцова. Павел Слепцов бывший полковник ПГУ КГБСССР, который работал с вами вместе в Швеции. Вспоминаете?

— Ни с кем я не работал, — пробормотал пораженныйЖажин. — Что вам от меня нужно? Кто вы такие?

— Возьмите себя в руки, — посоветовал емуКараев, — вы сегодня были на похоронах. И не нужно так дергаться. Никакиесекреты вы не сможете нам выдать спустя двадцать лет после своей работы вШвеции. Даже если очень захотите. Поэтому успокойтесь и отвечайте на моивопросы.

— Я ничего не помню.

— Не лгите. В день своего исчезновения Слепцов захотелвстретиться именно с вами. Сразу после работы он позвонил вам и приехал. И выточно знаете, зачем он к вам приехал. Может, вы расскажете и нам причину еговнезапного желания увидеть именно вас? После разговора с вами он поехал в кафе,где встретился со своим знакомым, полковником Караевым.

— Лучше найдите его, — посоветовал Жажин, —ведь он работал в ФСБ до последнего. А меня выгнали из КГБ еще в девяностопервом, когда разделили разведку и контрразведку.

— Мы это знаем. Но в тот вечер он позвонил именно вам.Почему? Вспомните, о чем вы с ним говорили.

— О нашей работе в Швеции. Его интересовало, кому я мограссказать о нашей работе. Я честно ответил, что никогда и никому нерассказывал. Мне многие и не верили, когда я говорил, что в восьмидесятые годыбыл капитаном госбезопасности и работал по линии Внешторга в Швеции. Считали,что я придумываю себе биографию.