– Никаких, – угрюмо сказал Мазур.

– И правильно. Они в общем-то неплохие люди, но должностьобязывает. Когда разгорается скандал, подобный вашему, его сплошь и рядомстараются погасить не скрупулезнейшим добыванием полной и окончательной истины,а чисто косметическим ремонтом. Поскольку гипотетическая истина частенько ужене влияет на понесенный урон и не способна ничего исправить, а торопливое нанесениекосметики, наоборот, спасает престиж всей системы… Согласны? Умница. Именнопоэтому ваша смерть устраивает всех – и тех, кто верит в вашу виновность, итех, кто по профессиональной въедливости все же предпочел бы для очисткисовести еще раз проверить все сомнительные узелки. Не будем к нашимфельдмаршалам излишне строги – мы на их месте, боюсь, рассуждали бы точно также. Помер каперанг Мазур – и гора с плеч. То ли он, паскуда, шпион, то ли нет,но очень уж много вокруг него нагромоздилось всякого, уж в чем-то да виноват. Адопрашивать его с широким применением «сывороток правды» было как-то не с руки– знает чересчур много, такого, что и среди своих вспоминать не стоит, радивящего спокойствия…

– Вы что, хотите сказать…

– Ну, ну, не щелкайте клыками. Не столь уж скверного мненияя о вашем адмирале. Ваша контора санкции на ваше устранение не давала, онипросто-напросто вздохнут облегченно, а это все же две большие разницы, верно?Ладно, не буду вас мучить. Во всей этой истории камнем преткновения оставалсяодин-единственный вопрос: почему вас с такой яростью и усердием пыталисьскомпрометировать? Вы его себе не могли не задавать…

– Еще бы, – сказал Мазур.

– Необходимы цель и мотивы. Они были. И скажу вам со всейоткровенностью: хотя мы с Кацубой ребята неглупые, существовала реальнаяопасность, что у нас так и не будет ничего, кроме подсознательного недоверия кофициальной версии, которое к делу не подошьешь и трибуналу дляорганолептического осмотра не предъявишь. На ваше счастье, появился чертик изкоробочки. Для начала я вас с ним познакомлю. – Он протянул Мазуру синююрасческу. – Поскольку это дама, причешитесь как следует, она в вас должнасразу увидеть серьезного человека… – Он склонился к Мазуру, сузив глаза: –Насчет предельной секретности происходящего я напомню лишь мимоходом – вряд ливы забыли, что валяетесь в морге, и, если вдруг заявитесь к вашим командирам вживом виде, заработаете одни неприятности, вплоть до того, что вновь перейдетев разряд покойников, и на сей раз уже по-настоящему… Вы, голуба моя, оказалисьв центре столь секретной операции, что никаких грозных подписок с ее участниковне берут и орденами не награждают – просто-напросто за хорошее поведениепозволяют остаться живыми… Пошли?

Он вышел в коридор первым. Коридор был высокий, длинный и,по непонятно откуда взявшемуся убеждению, напоминал скорее больничный: то либольшие промежутки меж дверями без номеров, причем неравномерные, то ли едвауловимый запах медикаментов заставляли в первую очередь подумать о лечебнице…Здание, должно быть, немаленькое, судя по лестничной клетке, кудасвернули, – внизу как минимум один этаж, наверху несколько…

Генерал поднялся на самый верх. На площадке былаодна-единственная дверь, обитая коричневым дерматином.

Глаголев нажал кнопку – но внутри не слышалось звонка. Черезнесколько секунд тихо клацнул замок, генерал потянул на себя дверь, оказавшуюсячто-то уж подозрительно толстой, обитой с внутренней стороны тем же простецкимдерматином – но торец, как Мазур и подозревал, посверкивал металлом, над которымчуть-чуть выступали три ригеля сложного замка. Детина в пятнистом комбинезонебез знаков различия, словно бы невзначай державший их под прицелом «Клина» сглушителем, опустил автомат не раньше, чем дверь закрылась за вошедшими.Второй, сидевший за столиком с мониторами, так и не встал, ограничившиськивком.

– Так уж заведено, – негромко сказал Глаголев, шагая вконец коридора. – В приличном заколдованном замке принцессу всегдастерегут на совесть… Кирилл Степанович, спешу предупредить: люди, которых я вамсейчас представлю, не самозванцы и не актеры, поэтому, умоляю, воздержитесь отудивленного аханья и глупых вопросов типа: «А вы не врете?»

Этот коридор гораздо больше походил на приличную гостиницу:ковровая дорожка, темно-коричневые полированные двери, красивые светильники,торцевое окно представляет собою витраж с сине-красно-желтым геометрическимузором, и возле него устроен крохотный холл с мягкими креслами и кашпо постенам. Не доходя до него, Глаголев резко остановился, постучал, вошел, недожидаясь ответа. Мазур двинулся следом, чувствуя себя немного неуклюже в чужойодежде, самую малость великоватой.

Самый обычный гостиничный номер. У столика, ближе к двери,сидела та самая темноволосая молодая женщина, которую Мазур видел вглаголевской вотчине, упрятанной посреди военного городка. Только сейчас онабыла в синем платье. Как и в прошлый раз, красотка показалась Мазуру чуточкускованной, очень уж напряженно сидела, сдвинув колени, словно примернаяшкольница в классе, по невинности своей и не пытавшаяся использовать противстрогого учителя безотказное оружие – очаровательные ножки. Мужчина, шагнувшийим навстречу от окна, был Мазуру незнаком, но он чисто машинально встал нанесколько секунд по стойке «смирно», потом, правда, опомнился и раскланялся вполнештатским образом. Однако Мазуру эта стойка успела сказать многое, и он в полнойрастерянности успел подумать: «Не может же быть…» Сухопарый, жилистый,подтянутый по-военному мужик, примерно ровесник Мазура, – и штатскаяодежда точно также кажется маскарадной…

– Знакомьтесь, господа, – как ни в чем не бывалопроизнес Глаголев по-английски, усаживаясь первым. – Кирилл Мазур,военно-морской флот. Лейтенант-коммандер Крис Меллинг – база Уорбек-Бей,военно-морские силы США. Дженнифер Деспард, помощник окружного прокурора штатаПенсильвания. Капитан первого ранга Мазур – начальник группы, только чтоутвержденный командованием, однако, как частенько случается, еще не посвященныйво все детали. Я имею в виду ваш участок работы, мисс Дженнифер, исключительно ваш…Мне пришло в голову, что первое знакомство, каковое приходится устраивать вмолниеносном ритме, будет чуточку непринужденнее, если вы прочтете маленькуюлекцию господину Мазуру, дабы он проникся серьезностью момента…

– Вы хотите сказать, он совершенно не в курсе? – голосу нее был приятный, чуточку хрипловатый, не свободный от той же скованности.

– Во всем, что касается вашего… объекта.

Мазур, сидевший с каменным выражением лица, украдкойпереглянулся с долговязым лейтенант-коммандером – и словно бы смотрел на своеотражение в зеркале, оба мгновенно прокачали друг друга и оценили должнымобразом… Два боевых пса, чутьем определившие в момент, что к завитым болонкамотношения не имеют и всю сознательную жизнь провели в борющихся за выживаниестаях…

Очаровательная Дженнифер протянула Мазуру цветную фотографиюи произнесла, старательно выговаривая слова по всем правилам грамматики, словноимела дело с неграмотным туземцем из джунглей, знакомым с английским лишь поэтикеткам на консервных банках: