– Осталась всего одна речь. – Он кашлянул в свой золотой платок, после чего посмотрел прямо на Элору. – Смертная, твоя речь последняя.

Элора сжала бумагу в руке, пытаясь скрыть дрожь, охватившую пальцы. Вероятно, это не сработало, но она не была уверена, потому что все остальное в ней тоже дрожало. Может быть, кристалл поможет.

Девушка потянулась к кристаллу в кармане, вертя его в кулаке, в то время как ее мысли заполнило то короткое мгновение с Бранником в зале совета. Сама того не желая, Элора закрыла глаза. Она позволила воспоминаниям о его пронзительном взгляде пробежать по ней. И когда глаза снова открылись, на ее губах заиграла улыбка.

– У принца Бранника сердце лидера. – Говоря это, она вспомнила, как принц корчился от боли во дворе Песчаных дюн, потому что уничтожил осколки, которые могли бы убить половину всех фейри. Никто другой не заботился бы о них так, как Бранник.

Сделав глубокий вдох, Элора выпрямила спину.

– Фейрии нужна сила. Она найдет ее в нем. – Теперь девушка подумала о том, как принц боролся против своей сделки с королевой Алессандрой, чтобы не разрушить свой замок и не пострадать самому. Даже когда это не удалось, он продолжал доблестно сражаться.

– Фейрии нужна мудрость. Она найдет ее в нем. – Найдется ли в Фейрии хоть кто-нибудь настолько же умный, чтобы освоить новое оружие только для того, чтобы перехитрить своего противника в испытании?

Оставшаяся часть речи оставалась на бумаге, но слова не слетели с ее губ. Вместо этого кристалл в ее руке будто зажужжал от энергии. Новые слова прозвучали совершенно против воли. Но это не делало их менее правдивыми.

– Принц Бранник никогда не сдается. Он встречает каждое препятствие, независимо от того, насколько оно велико или мало. – Сердце Элоры бешено заколотилось в груди, когда она взглянула на принца. – Даже если это пугает его. – К тому времени, как девушка повернулась к Верховному королю Романи, речь Лирен была скомкана в кулаке. – Сделайте принца Бранника Верховным королем, и Фейрия будет процветать, как никогда раньше.

Верховный король Романи прикоснулся пальцем к уголку глаза. На первом этапе испытаний он сделал то же самое, но тот жест был только для шоу. На этот раз все было по-другому.

Одна слеза скатилась на палец Верховного короля, и он вытянул его вперед, в полной тишине уставившись на соленую каплю. Через мгновение он потер ее большим пальцем, и она исчезла. Но затем король переместил палец к другому глазу, из которого появились уже две слезинки.

Король снова посмотрел на них, будто они могли испариться. Но этого не произошло.

Наконец, он опустил руки на колени и прошептал одно-единственное слово, которое, казалось, не относилось ни к кому конкретно.

– Необыкновенно.

Он был не единственным в комнате, кого тронули ее слова. Несколько других фейри вытерли слезы и попытались скрыть всхлипы. Но самыми опасными слезами были ее собственные.

Они трепетали под ее веками, угрожая пролиться при малейшем движении. Желудок скрутило. Все утро Элора пыталась почувствовать хоть намек на эмоции, и тот момент с Бранником разбудил в ней немного чувств.

Сейчас же было уже не просто немного. Все горело внутри, не обращая внимания на ужасное время. Ее внутренности содрогнулись. Задрожали. Элора была всего в мгновении от того, чтобы свернуться в клубок прямо там, посреди тронного зала, на глазах у всех.

Верховный король Романи поднялся со своего трона.

– Принц Бранник выиграл речь. Он выберет оружие для финального этапа испытаний, когда он состоится.

Сердце Элоры должно было воспарить от этих слов, но она была слишком занята, пытаясь удержаться от того, чтобы не разрыдаться.

Возможно, она порадуется позже, но сейчас боль, которую она избегала, быстро накатывала на нее. Если девушка не пошевелится в ближайшее время, боль вспыхнет у всех на глазах.

Слезы горя ощущались иначе, нежели слезы боли. Хотя горе таило в себе боль, оно совсем не походило на рану от меча. Из них двоих горе ранило сильнее. Оно появилось в тени, окутанной льдом. Оно прогрызало оборону до тех пор, пока не осталось ничего, что можно было бы сделать, кроме как поприветствовать его с распростертыми объятиями.

А потом оно раздавило бы эти объятия. Уничтожило их. Оно разрушило бы все, что удерживало его подальше от сердца, а затем разрушило бы и его.

К тому времени, когда закончился второй этап испытаний, у Элоры по щекам уже текли одинокие слезы. Бранник немедленно открыл волшебную дверь обратно в замок Ядовитых шипов. И, как только девушка ступила в каменный коридор, ее одинокие слезы превратились в водопады.

Она бросилась в свою комнату, отчаянно пытаясь не упасть в обморок.

Ее комната не принесла облегчения.

Девушка свернулась в тугой комок, издав вопль, от которого могли бы завянуть цветы.

Но вопль также не принес облегчения.

Элора обвила руками ноги, прижав колени к груди. Раскачиваясь взад и вперед, она попыталась избавиться от боли через слезы.

Но облегчение так и не наступало.

Чем больше Элора плакала, тем больнее становилось. Горю было все равно, что оно разрывало ее внутренности. Его не волновало, что девушка недостаточно сильная, чтобы справиться с такими вещами. Оно просто рвалось вперед, разрушая каждую построенную ею защиту.

Элора никогда не спрашивала отца, почему он так очарован поэмами Хлои о Фейрии. Она никогда не спрашивала маму, почему та хотела переехать в деревню.

И это были единственные вещи, о которых она знала, но не спросила. А ее имя? Почему они решили назвать ее Элорой? Может быть, для этого и не было особой причины, но что, если была? Теперь она никогда этого не узнает.

Слезы продолжали скатываться по щекам, как бы девушка ни пыталась их остановить. Казалось, ее способность блокировать эмоции исчезла, когда она решила впустить их. Но если бы Элора знала, что это будет так больно, она бы, наверное, так не старалась.

Потому что теперь у нее болело в груди. Острая боль пронзила голову, а руки дрожали от того, как сильно Элора их напрягала.

Но она не могла остановиться. Она даже не могла дышать.

У нее вырывались не просто рыдания. Послышались также всхлипы и стоны.

Это было уже слишком.

Она мысленно перенеслась в тихий вечер в своем коттедже с голубыми ставнями. Ее мать учила играть на арфе младшую сестру Грейс, в то время как Хлоя читала длинные поэмы в своей спальне. Элора с отцом сидели на кухне, пока он учил ее правильно точить меч.

И это всего один вечер. Их жизнь была хорошей. Счастливой. А теперь ее родителей не стало. Ее сестры были убиты горем и полагались на Элору. Надеялись, что она позаботится о них. Она оставила им деньги и одежду, но что насчет их боли?