Он это знает. Видит. Прямо сейчас видит.

Пытаюсь оттолкнуть Марка, упираясь узкими ладошками в широкую мужскую грудь, но силы неравны: физических точно недостаточно, а душевные тают с каждой секундой его нахождения рядом.

Перехватывает меня за запястья, прижимая руки к стене и вклиниваясь коленом между моих ног. Марк слишком близко. Дышит в губы, гуляет взглядом по моему лицу, то и дело задерживаясь на глазах, которые наполняются слезами. Не могу сдерживаться от обиды на него.

– Алиса, ты мне нужна, – выдавливает из себя несколько важных слов через силу, словно не мог позволить себе произнести их раньше.

– Твоё отношение ко мне говорит об обратном. Ты сделал всё, чтобы я думала именно так, – почти кричу, желаю показать, как мне больно сейчас.

– Знаю. Я всё объясню.

– Пошёл к чёрту! – требую.

А в мыслях отчаянно стучит «останься».

– Нет.

Набрасывается на мои губы, сминает в бешеном напоре. Сразу проникает глубоко, орудует влажным языком, не спрашивая разрешения, присваивает меня, словно имеет на это полное право.

Прикусываю кончик его языка, с силой, наверное, до крови, но он словно не чувствует, продолжая врываться в мой рот. Настойчивый поцелуй перетекает в дикий, хаотичный, поглощающий меня полностью.

И теперь я не могу ему сопротивляться. Не хочу. Сдаюсь ошеломляющему напору, подчиняюсь Марку. И пусть я потом пожалею о своей слабости и податливости, но я соскучилась по его поцелуям и объятиям, напору и животной дикости.

Между нами кипит химия, страсть поглощает, не оставляя места разумным доводам рассудка. Но я ведь сама хотела, чтобы вот так – до умопомрачения. Это какая-то первобытная тяга к друг другу. Как по мне – это основа основ, вокруг которой уже выстраивается всё остальное. Если этого нет, к чему всё остальное?

Моё платье давно сброшено на пол. Его пиджак и рубашка туда же. Горячие ладони мужчины гуляют по моему телу, жёстко прихватывая кожу, прижимая сильнее к стене.

Обхватывает ладонью моё лицо, ни на секунду не выпуская из плена поцелуя. Меня трясёт от дикого желания, от предвкушения его во мне. Хочу провести с ним ночь, насладиться, насытиться этим мужчиной.

Я соскучилась по нему, именно сейчас понимаю, насколько сильно. Четыре дня без его прикосновений оказались моим личным адом, разрушающим до основания.

– Не могу больше ждать, – шепчет мне в губы.

Я тоже больше не могу, проносится тут же лентой в мыслях. До кровати несколько шагов, но мы не дойдём, не хватит выдержки на эту пару метров. Чиркаю пальцами по ширинке брюк, практически выдёргивая ремень.

Обхватываю ладонью каменный член, наслаждаясь бархатистой кожей и его готовностью. Артов закидывает мою ногу на своё бедро. Входит резко, полностью погружаясь в меня. Сразу берёт жёсткий темп, набирает обороты. Ускоряется, вдалбливаясь с остервенением.

Всё, как тогда в клубе. Даже эмоции те же – на грани.

С губ срываются поскуливающие стоны, всхлипываю, прижимая его к себе ещё сильнее. Хочу утолить голод, вобрать всё то, чего была лишена долгих четыре дня по его вине.

Выходит. Замирает в ожидании реакции.

– Ещё, – требую. – Марк, не останавливайся. Ещё!

Подхватывает на руки и в считаные секунды оказывается около кровати. Ставит на четвереньки, с силой надавливая на поясницу, прогибая меня в спине под себя.

Заполняет одним движением. Жёстко входит на всю длину раскалённого члена. В этой позе чувствую Артова острее, ярче, словно оголённый нерв, выгибаюсь от каждого его проникновения в меня.

– Так? – Вопрос словно сквозь толстую стену. – Алиса? Так?

– Да-а-а…

Сминаю простыни, гашу всхлипывающие громкие стоны в подушку. Не могу сдерживаться. Каждое проникновение его члена бьёт острым импульсом внизу живота, подводя меня к запретной, сладкой грани наслаждения. Хочу продлить этот момент: так остро, как сейчас, уже не будет никогда.

Громкий шлепок отзывается треском в ушах – подстёгивает все чувства, увеличивая напряжение в разы. Саднящая приятная боль разносится по телу миллионами острых иголочек. Кожа пылает под мужскими пальцами, с силой сжимающими мои ягодицы.

Меня резко бросает в жар, когда пряное удовольствие накатывает сминающими волнами, отступает, проясняя сознание, и вновь возвращается с удвоенной силой. Я на грани, но хочу, чтобы Марк как можно дольше был во мне.

Хриплое прерывистое дыхание Артова подводит нас к запретной черте. Хочу вместе с ним, одновременно. Желаю почувствовать, как он кончает в меня, врываясь горячей волной.

Оргазм сминает меня острым наслаждением, заставляя громко вскрикнуть в полумраке спальни. Моё тело бьётся, будто в лихорадке, и я не в силах его контролировать.

Марк на секунду замирает, не сдерживая себя в рычащем стоне, до боли сжимает пальцами поясницу.

Кажется, так глубоко, как сейчас, он никогда не был во мне. Чувствую сокращения его члена внутри, получая кайф и после разрядки, продлевая на секунды порочное удовольствие.

Замираю в его крепкой хватке, наслаждаясь моментом. Не могу пошевелиться, будто парализованная.

Марк переворачивает меня, укладывая на спину. Ложится рядом, прижимая с силой к своему влажному телу. Обнимает так крепко, будто я прямо сейчас могу испариться, неожиданно исчезнуть из его стального захвата.

– Прости меня. – Грубый голос разрывает тишину. – Что бы ты себе ни придумала – ты нужна мне.

– Тогда зачем?

– Хотел убедиться, что всё правда. То, что происходит между нами, – правда.

– Ты мог просто спросить, – приподнимаюсь, чтобы заглянуть в его глаза.

– Сказать можно всё, что угодно: придумать, солгать и вывернуться. Но глаза, тело и голос солгать не могут. Тебе было плохо и больно – я видел, – замолкает на секунду. – Не думай, Алиса, что я сделал это специально, получая удовлетворение от твоей боли. Мне нужно было знать, если хочешь, жизненно необходимо. Без этого я бы не смог двигаться дальше. Я хочу по-настоящему.

Замираю, понимая сейчас, насколько трудно ему даётся каждое сказанное слово. Артов точно не мастер говорить и изливать душу, не треплется просто так, не бросает лишних слов. Он не Павел, который способен уговорить любую девушку, обворожить, завлечь красивыми, но пустыми словами.

К нему такому тоже нужно привыкнуть: не вытягивать из него каждое слово, но ждать, когда он захочет сказать сам, как сейчас. Марк говорит только по велению сердца, когда просто необходимо произнести что-то важное и существенное. И сейчас именно такой момент.

– Это из-за Никольской? – задаю прямой вопрос. – Из-за того, что она сказала в понедельник?

– По большей части да. У нас были взаимовыгодные отношения. Каждый получал то, чего хотел, но об искренних чувствах речи не было. Она считала и сейчас считает, что вот такого меня, – показывает на самого себя пальцем, – полюбить невозможно, принять невозможно, быть со мной невозможно. Я имею в виду по собственному желанию.