Я снова перевожу взгляд на Байярда. Тот по-прежнему невозмутим. Выходит, магистр уже давно решил, что мне не место в ордене. И Байярд, судя по всему, был в курсе. Что же, они все это время подыскивали, куда бы меня пристроить? А я-то, неблагодарный, еще пенял на них за свое увольнение! А должен был, наверное, руки целовать за великодушие ко мне непутевому, многогрешному, некомандному.

– Вижу, брат мой, ты колеблешься. Но если с одним орденом не сложилось, это не значит, что не сложится и с другим! Нам не нужна Молния Першанделя, не нужен твой клинок. Опытных истребителей нечисти у нас и так хватает. Чего у нас нет, так это знаний о том, как работает магия. О том, как разнообразные дьяволы и малефики думают. О том, что ими движет.

– В таком случае вам нужен кто-то другой. В Академии нас учили, что слово magia пришло в латынь из забытого бесписьменного языка, в котором оно означало «непредсказуемый», «неопределенный». Мы ведь говорим о сверхъестественном – оно по определению находится вне сферы действия естественных законов, а значит, и вне нашего понимания. Ищете того, кто понимает дьяволов? Искать нужно среди самих дьяволов. Человек здесь не поможет.

– И все-таки именно ты раскрыл дело о девах и уникорнах. Именно ты обнаружил связь между изнасилованиями девственниц и сокращением поголовья единорогов. Ты доказал, что браконьеры используют невинных девушек для того, чтобы приманивать волшебных зверей. А главное, ты понял, что насильником движет не похоть, а желание защитить популяцию этих редких животных. Запрет на промысел единорогов – это твоя заслуга, как и то, что нападения на девиц прекратились.

Я отхлебываю свой кофе, размышляя, что бы на это ответить. Дело было давнишнее. Мой первый год работы в ордене. Из пригорода пришла весть о сборищах в бульварных кафе, где местные рабочие затевали расправу над каким-то аристократом, который якобы портил девок в окрестных селах. История была с классовым душком. Тот факт, что аристократу было за восемьдесят, народных мстителей не смущал. В итоге жизнь опальному дворянину я кое-как спас, хотя чуть сам не получил вилами под ребра. А вот удара рогом уникорна мне избежать не удалось. Но оно того стоило: удар сопровождался чем-то вроде прозрения, которое и позволило раскрыть дело. Правда, насильника мы не поймали. Но было довольно уже того, что нападения сошли на нет.

Я делаю глубокий вдох.

Передо мной неразгаданный пасьянс из 56 фотографий. Безмолвные, застывшие, глянцевые лица. Слишком разные в запечатленных ракурсах, ужимках, временах года, дня и ночи. Женщины на снимках как будто сговорились быть во всем непохожими друг на друга, чтобы ничем не выдать общую тайну. И все же… Если заставить окружающий мир померкнуть, отодвинуться… Если остаться по-настоящему наедине не с фотографиями, а с проблесками чужих жизней, все еще длящихся и пронзающих смертную тень, хотя сами звезды погасли… В этот миг ты чувствуешь нечто вроде слабого дуновения – словно волосы легонько взъерошил похолодевший бриз. И ты оборачиваешься в верном направлении, даже не видя моря за чередой домов, но зная: это почти нежное касание – лишь первая весточка, дальний отголосок молодой бури, еще только набирающей силу, закипающей у черты горизонта. Пусть никто из сидящих в прибрежных кафе не торопится уходить, разве что, поежившись, попросят у официанта шерстяной плед, – тебе-то уже ясно, что бегством все равно не спастись, что рябь на верхушках деревьев скоро сменится ледяным шквалом, что тучи, закручивающиеся над головой, вот-вот обрушат на землю последний ливень. Почему ты так в этом уверен? Потому что это твой шторм. Только тебе под силу немедленно выйти в море и остановить грозовой вал, пока он не достиг берега. Как ты этого добьешься? Покаянием? Жертвой? Заклятием? Шторм сам тебя научит, когда вы встретитесь.

– Джуд, скажи уже что-нибудь!

Я поднимаю глаза на озадаченное лицо Байярда. Должно быть, вслед за покойным магистром он тоже рекомендовал сэру Данику мои таланты и теперь нервничает, что я отказываюсь соответствовать.

– Значит, Отдел расследований супернатуральной активности предлагает мне стать рыцарем Круглого Стола?

Сэр Даник сцепляет перед собой пальцы и поджимает губы.

– Пойми меня правильно. Есть формальности. Каждое назначение утверждается инквизицией. Орден Мангуста входит в антифобиумный список. Надеюсь, не нужно объяснять, что это значит?

Я киваю. Инквизиция давно ратует за полный запрет антифобиума. Все дело в определенной дозировке препарата, которая сопровождается опытом богооставленности. В свое время всех нас вызывали на собеседование по этому вопросу («Ну, рассказывайте, товарищ Леннокс. От кого вы узнали о богопротивном антифобиуме? Кто еще вместе с вами предавал Господа нашего Иисуса Христа?»). Лет двадцать назад люди возвращались с подобного собеседования, лишившись пары ногтей, поэтому даже уборщицы в инквизицию набирались из числа бывших военных медсестер.

– Мы дадим тебе все полномочия рыцаря Круглого Стола. И если ты раскроешь это дело, мы поговорим о том, чтобы посвятить тебя.

Я хмыкаю. Встаю.

Мои собеседники напряженно переглядываются.

И выдыхают с облегчением, когда я протягиваю ладонь для рукопожатия.

Потом сэр Даник пишет на листке какие-то цифры, коэффициенты, и надо бы слушать внимательнее, потому что это касается моего жалованья. Потом речь заходит об усовершенствованных эвелинах четвертой манеры, которые есть только у РКС. Но и это уже несущественно. Важно другое. Я думал, что лишился всего: ордена, учителя, подруги и даже смысла жизни, который потерял еще на Першанделе и фантом которого до сих пор мучил меня.

Я ошибался.

Оказывается, можно быть рыцарем, не будучи рыцарем. Без клинка. Без герба. И даже, пожалуй, без доспехов. Рыцарь – это тот, кто внутри. Это то, что внутри. Нет, я не знаю, что движет малефиками и как они думают. Но я не боюсь узнать. Я уже бывал по ту сторону магии. И смог вернуться.

Прощаюсь с сэром Даником. Байярд вызывается меня проводить.

– Старик, ты сегодня принял правильное решение. Магистр этого хотел. Давай отметим, что ли, в каком-нибудь кабаке. В «Хромой цапле»? Думаю, что через пару часов я освобожусь.

Я киваю и начинаю спускаться по лестнице.

– Да, Джуд, насчет твоей просьбы… Удалось узнать вот что. Секты бичующих дьявола давно не существует. Как и алхимика Теркантура… В архиве мне сказали, что все опыты по трансмутации были прекращены, а материалы по ним уничтожены. И материалы, и непосредственные участники. Тайный приказ Министерства науки.

– Понятно. Ну, на нет и суда нет. А что Ален Лурия? Он-то, по крайней мере, существует?

– Хотелось бы знать, зачем он тебе. Да, про него нашлось кое-что. Но чтение скучное. История сплошных наград и повышений. Это явно версия подретушированная. Сам увидишь – я снял копии, принесу их в «Цаплю». Думаю, у рыцарей Круглого Стола может быть более полное досье. Поспрашивай.

– Спасибо, Байярд.

– Погоди еще. Ты ведь так и не сказал мне, где ты пропадал?