— Тебя интересует мое мнение о новой военной кампании на юго-западе материка?

Господин маршал согласно кивнул.

— Вводи войска, — равнодушно заметил Никки. — Тем более, вы ведь уже назначили переброс основных сил на завтра.

— Я не уверен в необходимости гласности.

— Так ведь это южане развязали этнический конфликт, что нам оставалось? — холодно улыбнулся Николас-младший. — И ведь что творили, стреляли по детским садам.

— Бедные, бедные перепуганные дети, — протянул господин Николас.

Никки тихо засмеялся, а мне стало страшно от этого смеха. Не доброго, отнюдь не мальчишеского.

«Кто же ты, черт возьми? — впилась глазами в его лицо. — Одинокий ребенок, умеющий исцелять одним прикосновением или бездушная машина, способная просчитывать противника на несколько шагов вперед?»

— Империя никогда не откажет в помощи валийцам, — широко улыбнулся господин Николас. — Где бы они не проживали.

Я аккуратно забрала руку и спросила:

— В детей стреляли? Кто-то погиб?

Холд младший удивленно посмотрел на пустую ладонь. Побледнел.

— Нет, Алиана, — ответил за сына маршал. — Мы ведь уже вмешались в этот конфликт.

«А был ли конфликт?» — похолодела я.

Так ли сложно развязать войну, если она нужна одной из сторон?

— Так вот как делаются новости? — вопросительно посмотрела на господина Николаса.

— Правильные новости, Ана, — поправил меня мужчина и, будто сам того не замечая, шагнул ко мне.

Я отшатнулась, он закаменел. Коротко поклонился, развернулся и, прежде чем уйти, бросил:

— Догоняйте.

— Я сделал что-то не так? — робко спросил меня Никки. — Почему ты забрала ладонь?

«Господи, он даже не понимает, насколько страшные вещи говорит!» — с ужасом догадалась я.

Маленький гений, ум которого не ограничен никакими рамками.

Ум, беззастенчиво используемый его отцом.

— Никки…

Я вздохнула, собираясь с мыслями. Как объяснить, что такое сострадание и сопереживание тому, кто был лишен даже материнской ласки?

— Ничего, — взяла его за руку. — Тебе показалось.

Он расцвел, расправил плечи, улыбнулся.

— Тогда, пойдем обедать?

— Пойдем, — согласилась я.

Господин Николас шел впереди. Чем короче становилось расстояние между нами, тем сильнее я нервничала. Казалось, еще чуть-чуть, и красное марево вновь вырвется из него, чтобы поглотить или… обнять меня?

— Скажи, Никки, если человек видит и слышит то, чего не существует, его можно вылечить? — посмотрела на подростка.

Он задумчиво нахмурился.

— Зачем? — ответил Никки в своей излюбленной манере.

— Чтобы опять стать нормальным?

— Что есть норма? — пожал он плечами.

— Действительно, — посмотрела на зажатую в руке Никки ладонь. Наши пальцы снова были переплетены. Каждый шаг усиливал ощущения от этого прикосновения, и такую прогулку, безусловно, нельзя было назвать нормальной.

— Существование чего-либо всегда оценочно, — равнодушно заметил подросток. — Есть небо, есть земля, есть я и ты. А теперь убери из этого уравнения себя. Кто подтвердит, что я всё еще существую? Может быть, без тебя и небо, и земля — всего лишь галлюцинации умирающего в одиночестве разума?

Мне нечего было возразить этой странной логике.

В словах его не было эмоций, и это пугало. Не нужно было быть гением, чтобы понять — эти мысли долгие годы занимали его самого.

Каково это оказаться в ловушке, созданной собственным сознанием? Пустота. Темная, холодная, лишенная звуков и запахов.

Мучительное одиночество, медленно крадущее не разум, но человеческую суть.

Недавние видения вновь встали у меня перед глазами. Черно-белый мир, алое марево Холдов. Возможно ли, что огонь их — был лишь игрой моего воображения? Может быть, именно так я воспринимала интерес к себе?

А был ли тот интерес?

Слишком много совпадений, слишком много тайн.

Странные обмороки, провалы в лес, чужие голоса в голове. Ральф и молнии на его руке, тьма в глазах Рэндольфа. Юрий и его двусмысленные намеки.

Сон и явь переплелись, я и сама уже не знала, где мои воспоминания сменяются видениями.

«Ты нужна мне, Ана», — всплыли в памяти слова господина Холда. Дразнящие тело и разум прикосновения. Взгляды. Слова, которыми он играл почти так же легко, как и мной.

Что же нужно от меня Холду-старшему?! Я нашла глазами его фигуру, сердце бешено застучало.

— Алиана, не надо, — Николас-младший погладил меня по волосам.

И не только старшему…

Мы стояли на широком крыльце. Господин Николас был наверху лестницы у самого входа, обернулся. Покачал головой.

У меня перехватило дыхание от одного лишь взгляда на его лицо.

Теплые губы на моей коже, горячие руки, от одного воспоминания о которых кружится голова. Горячая волна прошла по телу. Меня снова начало колотить.

Хватит выжидать! Эта тактика ничего не дает. Пора действовать.

— Что я видела, Никки? — спросила я подростка.

Он отвел глаза.

«Не привиделось! Ничего не привиделось! Всё это так же реально, как и Никки рядом с тобой. Как небо над головой, как земля под ногами! Как воздух, которым ты дышишь!» — застучало в моей голове.

— Почему красная лава, похожая на полыхающую кровь, текла от вас обоих ко мне? — я снова вернула себе ладонь.

Никки опустил голову и нервно потер виски.

— Почему в своих видениях, я похожа на какую-то черную дыру? — не отступала я. — Ты ведь знаешь, скажи мне!

Он печально посмотрел на меня, расстроенно вздохнул.

— Слишком рано, — заявил Холд-младший. — Ты пока не готова это понять. И принять — не сможешь.

От его отказа отвечать, от его абсолютной непрошибаемости, хотелось заорать. Крушить все вокруг. Ударить этого чертового гения, чтобы заставить объясниться!

— Что значит, рано? Что значит, не смогу?

Он протянул руку к моим волосам.

— Не прикасайся ко мне, — сквозь зубы сказала я.

Сколько можно?! Сколько можно молчать!

— Алиана, — умоляюще прошептал подросток, — не запрещай мне…

Обманчиво беззащитный, такой искренний в этой просьбе. Сколько же у тебя лиц?

— Значит, торговаться, — повторила его недавние слова. — Что ж, именно этим я и займусь, — я сжала зубы и шагнула за господином маршалом, намереваясь задержать его в коридоре. Вытребовать ответы, добиться правды!