она и мёртвая являла собой странную жизнь. Журавлёва явно не была красива. Алек нарочно нашёл её фотографию, чтобы разглядеть повнимательнее. Неправильные черты лица Миланы были выразительны, живы, необычны, но не красивы в том представлении о красоте, которым забивают всем голову. И фигурка её, совсем не женственная, не могла произвести впечатление. Но именно эта некрасивость и привлекла Алека. Будь Милана идеальна, она не казалась бы такой живой.

Алек опустился на кровать. Пружины застонали и затихли. Алек представлял, как на том же месте сидела Милана и смотрела в окно, ждала кого-то, как потом встала и открыла ночному гостю. Оставался один вопрос: смерть ли она впустила? Кого искать: тень или живого человека?

Тело забрали санитары. Олег уехал сразу. За ним последовали Андрей и Руслан. Алек сразу решил, что задержится. Он обошёл уже пустую комнату, перешагнул через пятна крови и опустился, как до этого Олег, на корточки. На деревянных досках пола багровые пятна переливались чёрным блеском. Алек вскочил и поспешно вернулся к окну. Это было единственное место, которое не пропиталось запахом смерти. Алек раздвинул шторы, и, не касаясь подоконника, смотрел, как улыбается солнце, равнодушное к маленьким драмам в своих владениях.

Это окно… если оно не было открыто, как выбрался из дома ночной посетитель? И след… Неужели он мог быть так невнимателен?

— Надо говорить с её семьёй, — объявил Алек. Почему, он не объяснил. Настоящей же причиной были тени. Алек хотел убедиться, что они замешан и здесь.

— Верный ход, — одобрила Камилла и вытащила из шкафа старую шестиструнную гитару. Зазвучали слабо натянутые струны под её ловкими пальцами. Облачко пыли поднялось и полетело к потолку, рассыпавшись мелкими брызгами. Камилла вернула гитару на место.

— Жаль, Андрей ушёл, — невпопад заметил Алек.

— Точно. Он бы сыграл…

— И этот ночной гость, — ляпнул Макс.

— Он невиновен, — отрезал Алек. Как ему надоела ложь. Везде, со всех сторон одни загадки. Хотелось хоть от своих ребят не скрывать правды.

— Я знаю, — невозмутимо отозвалась Камилла, не выдержала и всё-таки снова открыла шкаф. — Раритет. Ей лет двадцать, не меньше.

— А мне кто-нибудь объяснит?

Алек потянул ещё минутку. По дороге мимо дома как раз проходил весьма интересный человек. Ни один элемент его одежды не сочетался с остальными. Брюки, яркие носки, кроссовки, футболка, ветровка… Мужчина выглядел аляписто и нелепо, а шёл бодрым шагом, явно не заботясь о своей пёстрой внешности. Когда он скрылся из виду, Алек повернулся к Максу.

— Единственная подозреваемая в первом деле — Маша. Во втором — всё указывает на Валерию. Здесь тоже будет тот, кого все должны счесть убийцей. И это будет Багов Григорий, парень Миланы.

— И ты уверен? — с сомнением переспросил Макс.

— На все сто.

Алек ещё раз задумчиво посмотрел на отпечаток ботинка. В абстрактных смазанных линиях он увидел вдруг и змею, и усмехающуюся маску. И всё никак не выходил из головы тот нелепо одетый человек, который прошёл под окнами по улице.

— Здесь мы ничего больше не найдём, — Камилла закрыла шкаф, и он так подозрительно пошатнулся, что ещё немного и завалился бы набок.

— Пожалуй, — машинально согласился Макс. Он, наверное, обдумывал новую, подкинутую Алеком теорию.

Вместе коллеги вышли из комнаты и беспрепятственно покинули гнетущий серостью дом. Звонил Андрей. В отделе их ждали для разговора с родителями Миланы и Гришей Баговым.

Допрос последнего Алек взял на себя. Руслан покосился на него с подозрением, но спорить не стал. Андрей же, который прекрасно знал, в чём дело, промолчал. Поэтому, едва вернувшись в отдел, Руденко столкнулся с бледным испуганным Баговым.

— Капитан, это что это всё значит? — Он набросился на Алека, едва тот показался в дверях.

Руденко выставил руку, надеясь остановить поток слов. Гриша не заметил его жеста. Он говорил так быстро и тихо, что разобрать ничего толком было нельзя. В конце концов Алек положил руку ему на плечо и указал на дверь. Гриша замолчал, пару секунд невидящим взглядом смотрел на него и, сообразив наконец, что к чему, выбежал из отдела.

Уже в коридоре Гриша заговорил снова. И пусть голос его срывался, Алек разобрал каждое слово и прерывать не стал.

— Я не был у неё вчера, клянусь. — Багов даже ладонь положил на грудь. — Я из бара и сразу к себе. Я не знаю, что там произошло. Я ничего не понимаю.

— Тебя никто не обвиняет, — постарался успокоить его Алек. Не сработало. Гриша так и взвился, словно взорвалась бомба замедленного действия.

— Обвинят! Я знаю, что обвинят! Кого ещё, если не меня? — Его голос сорвался на крик.

Люди оборачивались и провожали странный дуэт удивлёнными взглядами. Алек закинул руку на плечо Гриши и ускорил шаг. Багов не сопротивлялся, словно на последнем откровении закончились его силы.

— И почему ты так решил? — отведя Гришу за угол участка, спросил Алек.

Их взгляды соприкоснулись. Алек силой заставил себя не опустить глаза. Гриша смотрел в самую душу с такой мольбой и отчаянием, как осужденный на смерть смотрел бы на своего спасителя. Сложно было выдержать этот взгляд. Алек прекрасно знал, что никакой он не спаситель. Потому что Гришу обвинят. След на подоконнике от его ботинка.

— Она никого, кроме меня, и не знает. Нет, не так. Она многих знает, но только я знаю её. Понимаешь, она нигде не остаётся надолго, вертится в разных компаниях, на каждый вечер у неё новая роль, новые товарищи, даже парень новый. Я её не осуждаю. Я единственный из тех, кто знает о её играх, не осуждаю. Я бы и сам, может, играл так, если бы мог.

«Вот что значит маска», — подумал Алек, но вслух не сказал, только кивнул, мол продолжай.

— Она живёт во лжи, ну так говорят. А мне кажется: она просто запуталась, потому что некому её направить. У Миланы семья старой закалки. Они могут только ограничивать и всё детство ограничивали её. А тут свобода, и она сорвалась.

Необычайное красноречие вдруг проснулось у Гриши. Алек и не думал, что он может так говорить. Зато какая находка для следствия! Вся обстановка вокруг Миланы, её собственная жизнь стали так ясны, что ничего больше и не нужно.

— А я ходил к ней. Они никого не пускали почти. Я перелазил через окно по ночам, когда её родители не видели. Или она через окно спускалась во двор. Это было не каждый день. И вчера не было, клянусь!

Гриша закрыл лицо ладонями. Грудь его тяжело вздымалась. Руки мелко подрагивали. Алек вдруг растерялся. Сказать правду