с Тилаком основали Всеиндийскую лигу гомруля, которая ратовала за самоуправление всей Индии в рамках Британской империи. Через два года Безант была избрана председателем Индийского национального конгресса, который официально принял самоуправление как цель и часть своей повестки.

Смешанные сигналы с политического фронта лишь укрепили руку тех, кто желал сбросить британское ярмо. В августе 1917 года Эдвин Монтегю (1879–1924), государственный секретарь Индии, сказал в палате общин, что требуется совершить важные шаги для надежного самоуправления Индии «как неотъемлемой части Британской империи». Монтегю отправился в пятимесячную поездку по стране в сопровождении нового вице-короля, лорда Челмсфорда (1868–1933). В конце 1919 года они отправили британскому правительству доклад о законодательных изменениях, которые вошли в историю как реформы Монтфорда. Утвержденные Законом правительства Индии от 1919 года, они расширяют демократическую базу управления Индией. Законодательные советы, избранные индийцами в каждой из провинций, должны отвечать за такие области, как образование, здравоохранение и общественные работы, а правоохранение, налогообложение и оборона остаются в ведении имперских чиновников, подотчетных вице-королю. Эти реформы сразу были отвергнуты радикальными националистами как слишком ограниченные. На региональных выборах имели право голоса только 5,5 миллиона землевладельцев – одна десятая часть взрослого мужского населения.

Но эти реформы были обречены на провал, забракованные докладом Роулетта. Изданный в апреле 1918 года, он рекомендовал все околототалитарные меры военного времени, введенные с Законом об обороне Индии 1915 года, чтобы контролировать общественное волнение и свести к нулю риски террористической активности, сделать постоянными. Для миллионов индийцев, готовых положить свою жизнь ради империи, принятие закона Роулетта в марте 1919 года стало оскорблением и показало, что Британия для усмирения своих врагов готова использовать репрессии.

Внимательно следил за реакцией на закон Роулетта Мохандас Карамчанд Ганди (1869–1948). Ему уже исполнилось 49 лет, и большую часть своей сознательной жизни он провел в борьбе за права индийцев в Южной Африке. Ганди станет самой влиятельной фигурой движения за независимость Индии, хотя он совсем недолго пробыл председателем Конгресса и больше времени провел в тюрьме или в одном из своих ашрамов, чем непосредственно ведя Индию к свободе. Он также не старался показательно представлять свое политическое учение в печати. Его переменчивые и порой противоречивые мысли содержатся в 90-томном собрании сочинений. Тем, кто ищет последовательности в его взглядах на всё, от западной медицины, которую он называл черной магией, до каст и неприкасаемости (первое он считал необходимым, хотя оно и порождало второе), нужно прочитать всего лишь один абзац из его газеты Harijan («Дети божьи») от 30 сентября 1939 года: «Записывая свои мысли, я никогда не думаю о том, что мог говорить прежде. Моя цель заключается не в том, чтобы быть последовательным в рассуждениях по тому или иному вопросу; моя цель – последовательность в истине в том ее виде, в каком она предстает передо мной в данный момент. В результате я расту от истины к истине» [30].

Ганди родился в 1869 году в Порбандаре, маленьком княжестве Гуджарата, где его отец занимал пост дивана – главного министра. В 13 лет Ганди женился на Кастурбе, которая была на год старше него. В 19 лет он уехал в Англию учиться на юриста в лондонском Иннер-Темпле. После короткой и ничем не примечательной работы в суде его пригласил в Южную Африку знакомый гуджаратский торговец-мусульманин, который искал себе юридического консультанта. С южноафриканским расизмом Ганди впервые столкнулся в 1894 году, когда ехал на поезде в Преторию. Белый пассажир пожаловался работникам железной дороги, что индийца посадили в вагон первого класса в нарушение правил, которые дозволяют темнокожим пассажирам получать места не выше третьего класса. Ганди возразил, что он купил обычный билет, и отказался покидать вагон. Тогда его силком вытолкали из поезда и оставили на платформе холодной зимней ночью.

В последующие 20 лет он защищал права 150 000 индийских мигрантов в провинциях Кап и Натал, которых в законодательстве называли «азиаты-полуварвары или люди, принадлежащие к нецивилизованным народам Азии». В 1908 году во время поездки на корабле из Лондона в Южную Африку Ганди написал свою первую политическую брошюру «Хинд сварадж (индийский гомруль)». Вдохновленный пацифизмом и антиреализмом трудов Льва Толстого и уважительным отношением Джона Рёскина к труду и правам бедных, «Хинд сварадж» критиковал действительность. В этом программном тексте Ганди предлагает ненасилие в качестве политического оружия, превозносит взаимообусловленную жизнь утопической сельской общины и утверждает равенство всех религий и классов, хотя и не отвергает «неприкасаемость» как феномен. Его призывы к социальной гармонии нашли отклик у многих мусульман и индусов низших классов. Его призывы к ненасильственному сопротивлению, основанному на моральной силе, снискали ему легион поклонников на Западе, в число которых вошел французский лауреат Нобелевской премии эссеист и романист Ромен Роллан, который сравнивал Ганди с Иисусом. «Не хватает только одного, – писал Роллан, – креста». Роль Ганди в том, что Британия оказалась стоящей на коленях, всколыхнула по всему миру миллионы людей и кампаний, от движения за права человека в Америке до «Пражской весны».

Безуспешно Ганди обращался к правительству Южной Африки, чтобы согласно конституции оно предоставило индийцам равенство в правах. Тогда он переключился на открытые протесты, которые он назвал «сатьяграха», то есть «упорство в истине». Сатьяграха заимствует принцип ненасилия из джайнских и вишнуитских традиций его родного Гуджарата и возводит страдание и отказ в ранг квазирелигиозной дисциплины вроде йоги или медитации. Для Ганди сатьяграха была качеством души, которое позволяет человеку выдержать страдания ради того, что он считает морально справедливым. Это больше, чем просто оружие против угнетения, – это средство обращения противников в свою веру.

Ненасилие вовсе не означает смиренного подчинения воле злоумышленника, это скорее противопоставление всех душевных сил злой воле тирана. Работая по этому закону нашей жизни, отдельный человек может бросить вызов всей мощи неправедной империи, чтобы спасти свою честь, свою веру, свою душу и заложить основу падения или перерождения этой империи.

Ганди про Сатьяграху

Ганди вернулся из Южной Африки в Индию в 1915 году, а через два года начал свою политическую карьеру. В Индии его потенциальных адептов насчитывалось 300 миллионов человек, и мало кого из них не тронули его работы. Вначале Ганди занялся кампаниями против эксплуатации работников, производящих индиго, и текстильщиков Ахмедабада. В обоих случаях он добился улучшения условий труда для рабочих. Агитация против закона Роулетта стала первым боем «величайшей битвы моей жизни» на индийской земле. С треском проигранным боем.

Призывы Ганди к мирному харталу (забастовке рабочих и служащих) за выходной день для поста и молитвы обернулись вспышками насилия в Дели, Бомбее и других городах. Люди были раздражены, а вежливо разговаривать с ними никто не собирался. Рассерженные толпы нападали на гражданских британцев. Полиция стреляла в демонстрантов. Когда Ганди узнал, что волнения охватили даже маленькие города, он решил, что совершил «гималайский просчет», призвав к гражданскому неповиновению людей, не подготовленных к этому.

Ганди можно считать одним из самых фотографируемых и обсуждаемых людей того времени, но его жизнь и влияние настолько по-разному интерпретируются, что он остается загадкой. Индийских школьников учат, что первым человеком, назвавшим Ганди Махатмой («великой душой»), был Тагор в 1915 году

Способность Ганди влиять на события по всей территории такой огромной страны, как Индия, была ограничена. Несмотря на его призывы прекратить демонстрации, тысячи протестующих в Амритсаре обезумели: убили пятерых британцев и избили миссионерку, бросив ее умирать. (Она выжила благодаря индусской семье, которая принесла ее к себе в дом и передала британцам.) Командовал гарнизоном Амритсара бригадный генерал Реджинальд Дайер (1864–1927), известный своей вспыльчивостью и жесткими действиями в критической ситуации. 13 апреля 1919 года около 20 000 человек собрались на Джаллианвала-багх – открытой площади, со всех сторон окруженной высокими стенами. Большинство пришло туда на сикхский праздник урожая Байсакхи, не зная, что тем же утром Дайер издал указ, запрещавший массовые собрания, религиозные или