Я был уверен в том, что смогу одолеть любого врага оружием,которое выберу лично. Но если оружие будет выбирать он, то все может сложитьсясовершенно иначе. Каждый знает, что существуют люди с обычными музыкальнымиспособностями, и есть люди с особыми способностями. Последним достаточно одинраз прослушать какое-нибудь произведение, и они тотчас же сумеют проиграть егона пианино или на телистре. Они могут взять какой-нибудь новый для нихинструмент, и через несколько часов он будет звучать в их руках так, словно онииграли на нем несколько лет подряд. Это особый, присущий им талант –способность быстрого проникновения в суть того, что им предстоит сделать.

Именно такой способностью обладал Гассан в отношенииразличных видов оружия. Может быть, таким талантом обладают и другие, однакоэтот араб в течение многих десятилетий оттачивал грани своего мастерства, в равнойстепени учась обращаться с пистолетом и гранатометом.

Кодекс Поединков даст ему возможность выбрать оружие. А онбыл самым искусным из убийц, с которыми мне когда-либо доводилось встречаться.

Но я должен был помешать ему, и единственный способ, которыйоставался в моем распоряжении, – сделать это на его же условиях.

– Аминь! – сказал я. – Я вызываю вас надуэль.

Он продолжал улыбаться.

– Согласен, перед этими свидетелями. Назовите своегосекунданта.

– Фил Гребер. А ваш?

– Дос Сантос.

– Прекрасно. Разрешение на убийство находится в моейсумке; пошлина уплачена. Поэтому нет нужды откладывать это занятие надолго.Когда, где и как вы желаете?

– Мы прошли мимо хорошей поляны в километре отсюда.

– Да. Помню.

– Возвращаемся туда завтра на заре.

– Договорились, – кивнул я.

– Что касается оружия…

Он достал свой ранец и открыл его. Там было полно всякихинтересных штуковин, поблескивавших при свете костра. Он вытащил два предмета изахлопнул ранец.

Сердце мое упало.

– Праща Давида, – провозгласил он.

Я осмотрел оружие.

– Расстояние пятьдесят метров, – добавил араб.

– Что ж, вы сделали хороший выбор, – сказал яему. – Я не держал этого оружия в руках уже более… В общем, давно. Мне быхотелось позаимствовать у вас одну на ночь, чтобы поупражняться. Но, если вывозражаете, то я сумею сделать ее сам.

– Можете взять любую и тренируйтесь хоть всю ночь.

– Спасибо.

Я выбрал пращу и подвесил ее к поясу. Затем взял один изнаших фонарей.

– Если я кому-нибудь понадоблюсь, то ищите меня на тойполяне, у дороги. Но не забудьте на ночь поставить часовых. Это опаснаяместность.

– Может быть, мне пойти с вами? – поинтересовалсяФил.

– Нет, спасибо. Я пойду один. Увидимся завтра.

– Тогда – спокойной ночи.

– Спокойной ночи…

***

Я отыскал поляну, установил фонарь на одном ее краю так,чтобы свет от него падал на несколько молодых деревьев, а сам пошел напротивоположный край. Затем я подобрал несколько камней и запустил их в дерево.

Промах!

Я бросил еще дюжину и сделал только четыре попадания.

Я продолжал метать камни. Примерно через час мои успехистали более значительными. И все же на расстоянии в пятьдесят метров я,по-видимому, не мог бы состязаться с Гассаном.

Наступила ночь, а я все продолжал тренироваться. Черезнекоторое время я, видимо, достиг пределов своей меткости. Примерно шесть изсеми моих бросков попадали в цель.

Однако один фактор, как я понял, был для меня благоприятным.Камни, пущенные мною, били в цель с невероятной силой. Я уже разнес в щепкинесколько молодых деревьев и был уверен в том, что Гассану это не удалось бысделать, даже при его феноменальной меткости.

Если бы мне только удалось попасть в него, все было быпрекрасно. Но какая угодно могучая сила бесполезна, если ее не направить внужное русло.

Я был уверен в том, что он сможет чаще попадать в меня, чемя в него. Я задумался над тем, сколько времени я смогу продержаться. Этозависело, разумеется, от того, куда он попадет…

Я бросил пращу и рванулся к автомату, когда услышал хрустветок за спиной справа от меня. На поляну вышел Гассан.

– Что вам нужно? – спросил я.

– Я пришел взглянуть на вашу тренировку, – ответилон, рассматривая сломанные деревья.

Я пожал плечами, вернул автомат в чехол и поднял пращу.

– Наступит восход солнца – и вы увидите…

Мы пересекли поляну, и я подобрал фонарь. Гассан внимательноосмотрел молодое дерево, которое теперь напоминало скорее зубочистку, и ничегоне сказал. Мы побрели назад к лагерю. Все, кроме Дос Сантоса, забрались уже всвои палатки. Дос был нашим часовым. Он вышагивал вдоль предупредительного периметра,с автоматом в руках. Он помахал нам рукой, и мы прошли в лагерь.

Я сел на бревно около костра, а Гассан нырнул к себе впалатку. Через несколько секунд он вновь появился с трубкой и бруском какого-топохожего на резину вещества, которое стал измельчать. Затем он смешал его снебольшим количеством ячменя и этой смесью набил трубку. Раскурив ее, он селрядом со мной.

– Я не хочу убивать вас, Карачи, – произнес он.

– Я разделяю это чувство. Мне тоже не хочется бытьубитым.

– Но ведь завтра мы должны сражаться.

– Да.

– Вы можете взять назад свой вызов.

– А вы могли бы улететь на аэроглиссере?

– Нет. Я останусь здесь.

– А я не возьму назад свой вызов.

– Печально, – покачал он головой и, немногопомолчав, добавил. Печально, что двое таких, как мы, должны сражаться из-закакого-то… синего… Он не стоит ни вашей, ни моей жизни.

– Верно, – кивнул я, – но здесь затронутонечто большее, чем его жизнь. Будущее нашей планеты каким-то образом связано стем, что он делает.

– Я ничего об этом не знаю, – бесстрастно произнесГассан. – Я дерусь ради денег, у меня нет другого способа добывать себепропитание.

– Да, я знаю.