— Его тетка на кухне служит, и он Талузу часто навещает. Да и как иначе, если она на его обучение в академии брала у хозяйки ссуду. И выходит, что маг нам не по карману, но он у нас есть.

— Ого, как все запутанно.

— И не говорите. А еще Меркрас красавчик, так что хозяйка к нему неровно дышит.

— А ты?

— А что я? С его-то даром он себе богатую невесту найдет, доучится, получит грамоту и сможет служить при дворе…

«Ну, вот! Я не маг, я только учусь…» — вспомнила фразу из сказки. Злобная мачеха с дочерью есть, маг недоучка тоже, и даже принц имеется! Осталось только в тыкву влезть и туфлей в избранника пульнуть… Однако у меня появилось смутное ощущение, что опять же, деревянным сабо хочу запустить в одну очень ехидную морду с черными, смотрящими с прищуром, глазами.

«Офигеть! — спохватилась. — Столько о мерзавце думаю, что как бы не вбить его в голову! Не-не-не, такого сомнительного счастья не надо. Такой съест бедную меня и не подавится».

Утром, перед конкурсом тяготило дурное предчувствие. Собираясь через силу, надела то же голубое платье, в котором была на пошлом — вдруг снова придется что-то вытворять эдакое. Попросила Свельду сделать скромную прическу, а потом села на кровать и, сцепив пальцы, попыталась взять себя в руки. Служанка, полагая, что я молюсь, не приставала с расспросами и не мешала приводить мысли в порядок.

«Что со мною происходит? Боюсь. Не знаю, что делать. Еще и дурацкое предсказание сбивает с толку. Вроде бы оно действует. Олистер даже обратил внимание и выделил меня, но я же вижу, что он человек настроения…»

Хотелось быть счастливой, любимой, но гордыня подначивала, что лучше всего быть — счастливой, любимой королевой. Упущу счастье — всю жизнь буду локоти кусать. Разум же напоминал: кто жаждет слишком многого — остается с разбитым корытом. Но и плох тот солдат, что не мечтает стать генералом! Распутье.

От звона колокольчика подпрыгнула. Спешить, как раньше, в трапезную залу не стала. Не очень-то хочется под ненавидящими взглядами дожидаться графинь и хозяйку дома. Ох, чувствовала, что напряжение нарастает и может вылиться во что угодно.

Выждав немного, покинула комнату. Перед трапезной сердце начало заходиться, я приготовилась к чему угодно, но, когда вошла в зал, увидела сестрицу и Терезию, и от души отлегло. Выпрямившись, степенно дошла до своего места и села.

В зале стояла тишина. А мне из вредности так захотелось сказать им: «Бе-е-е». Но не стала, только улыбнулась, и обозленные соперницы зашипели. Еще бы, из-за меня, полного ничтожества по их меркам, им пришлось пережить унижение. Наверно, я бы на их месте тоже злилась.

В такой тишине нас и застала леди Вернира. Может, она и знала о случившемся, но виду не подала и с нежной улыбкой прошла к месту. Однако сегодня за ее спиной стояли два лакея.

«Точно! Сегодня в трапезной что-то слишком много прислуги! — спохватилась я. — Неужели, чтобы разнимать нас в случае драки?! Похоже, что так! Не, хорошо, что не пошла вечером гулять — иначе чем бы все могло обернуться?»

Я сидела с каменным лицом, но сердце тревожно билось. Когда на тебя волком смотрят пятнадцать пар глаз, за исключением Терезии и сестрицы, особенно понимаешь свою уязвимость.

— Я чувствую: вы напряжены. Полагаю, это из-за предстоящего конкурса, — заговорила графиня Верезия, чтобы разрядить обстановку. — Поэтому хочу приободрить вас. Конкурс будет спокойным, пройдет во дворце и вам не придется делать ничего такого, что не подходит девушкам благородных семейств…

У меня в груди похолодело.

«Неужели танцы или пение?! Да и вышиваю разве что крестиком, но и то, максимум осилю простейший орнамент… — а потом успокоилась. — Ну, и что?! Я же хотела проиграть и уйти с отбора. Вот мой шанс!»

И все же обидно уйти с позором, под язвительные перешептывания. Хочется гордо, хлопнув дверью перед носом этих злюк… Зато я взяла себя в руки и назло всем стала пофигистски улыбаться.

Тут же пошла волна тихого перешептывания. Похоже, соперницы убедились, что я снова разнюхала условия конкурса и поэтому не волнуюсь. Дуры.

— Вижу, вы, леди Кризель, улыбаетесь. Вам не страшно? — обратилась ко мне хозяйка замка.

— Все по воле Всевидящего, — ответила, склонив голову, и обвела себя защитным кругом. Верезия подхватила мой порыв, за ней обе графини… — пришлось и остальным очертиться святым знаком.

Доела тушеные овощи с мудреной подливой с аппетитом, не обращая внимания на косые взгляды. А когда встала из-за стола, Терезия тоже поспешила покинуть зал. За нею и Телайза. Так, маленькой стайкой, мы и явились в ненавистный зеленый зал, чтобы пройти следующий отбор.

— Побудьте тут, я пока прогуляюсь, — шепнула Терезия и ускользнула, оставив меня с сестрицей. Но та тоже, среди редких гостей, чинно беседовавших и обходивших друг друга, увидела знакомых и радостно заулыбалась. Чтобы не мешать, я присела на диванчик и начала разглядывать роспись на потолке.

Рядом кто-то присел. Повернулась и встретилась взором с красивыми карими глазами, смотревшими с любопытством и долей веселья.

— Вы леди Кризель Лавира? — спросила женщина приятным голосом.

— Да, — осторожно ответила.

— Рада с вами познакомиться, — соседка тепло улыбнулась. — Я Грелия Датеса. Маркиза.

— Очень приятно, — кивнула головой.

— И мне. Я о вас слышала много хорошего.

— И от кого же? — насторожилась я. Прошли времена, когда надеялась свести дружбу в стенах замка.

— Думаете, у нас нет общих знакомых?

— Вряд ли, — хотела извиниться и уйти, но женщина взяла меня за руку.

— Не сердитесь за мою настойчивость. Мне и вправду было интересно увидеть леди, которая покорила одного невыносимого человека.

— …? — я молчала.

— Не знаю, как, но только вам удалось покорить сердце ветреного виконта.

— Он мне не нужен! — отчеканила. — Заберите себе его, его сердце и все остальное!

— Увы, он мой родственник, — улыбнулась собеседница, — поэтому на его сердце покуситься я не могу, — ее взгляд мгновенно переменился. Ушло веселье, и теперь я видела перед собой серьезные, пронизывающие глаза.

— Простите, но я спешу… — попыталась встать.

— Перестаньте вести себя как ребенок! — строго произнесла маркиза. — Иначе каждую вашу шалость будут воспринимать, как желание обратить его внимание. Вы этого хотите?

— Какая наглость!

— Согласна. Поэтому, Кризель, и хотела поговорить с вами. Редгор иногда невыносим. Понимаю, он позволил по отношению к вам дерзость, но он очень сожалеет…

— Видела уже его сожаления! — я поднялась. За мной встала и она.

— Еще минуту! — обратилась женщина. И пришлось обернуться, ведь бегство — признак слабости.