Мои истинные платонические чуестеа совершенно искренни…

За два часа медитаций даже я сама начала верить, что никогда не испытывала к Вольсхому отвращения и желания убить. А ведь он заслужил. Не только за порушенную жизнь, но и за угрозы.

Из цитадели я вышла только через полчаса, притом собранная, как положено. Брать рюкзак не стала. Вдруг заметят? Несколько полотен для сбора с легкостью помещались во внутренних карманах черного — немаркого — плаща. Ночка обещала быть веселой.

От стен цитадели, возвышающейся на горном склоне, начинался дремучий лес. Добраться до него можно было только в сопровождении одного из представителей рода Вольсхих либо направленным порталом, который сам по себе труден в исполнении.

Спускалась на свой страх и риск. Фразы самовнушения больше про себя не проговаривала, зато пыталась вспомнить о Вольсхом все самое хорошее, что я только о нем знаю. Его плюсы начинались с «у него добрый дедушка» и заканчивались — тем же. Не могла я о нем ничего хорошего сказать! Язык не поворачивался!

— Сарон счастлив, — прошептала себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь.

И действительно. Если бы Вольсхий не явился со своей реорганизацией, я бы никогда не увидела в Сароне человека, а не безликую тень. А как там Каро, оставшаяся без поддержки Мэлиан? Я ее не видела с самой проверки. Остальных адептов, исключенных за не сдачу проверки, — тоже. В глубине души я все-таки боялась, что они могли кончить как наши академики.

Колючая хвоя драла кожу на руках и хлестала по щекам Ветви, будто руки, хватали за одежду и кидали меня назад, обратно к стенам цитадели. Но я все равно упорно шла вперед. Главное не сдаваться. Нужно планомерно идти к цели.

Вдруг лес затих. Замерли деревья, прекратили покачиваться хвойные ветви. Ни шума ветра, ни голоса ночных птиц. Из-за густых крон не было видно украшенного сверкающими звездами неба. Деревья расходились передо мной на глазах, открывая коридор. На усыпанной зеленью трав земле приподнялась песчаная дорожка.

Лес и вправду зачарованный. Что же ему от меня нужно, если сам показывал дорогу? Коридор вывел к чистой, но маленькой поляне. Необъятное дерево, казалось, высилось до самых небес, ветвилось в ширь, плодоносило неизвестным мне коричнево-золотым фруктом. С левых боковых ветвей спускалась пророщенная, как симбиоз, лоза, создав качели. В них сидела светловолосая девочка на вид двенадцати-тринадцати лет. Я подошла ближе и смогла рассмотреть ее.

Золотистые кудряшки ниже плеч, дорогое порванное платье и стертые в кровь ноги. На платье тоже было немало крови. Ее было столько, что я могла с уверенностью утверждать, что та принадлежала защитнику маленькой девочки. Она от кого-то бежала? Кому понадобился ребенок? Тут я вспомнила как каких-то восемь лет назад была такой же. как она сейчас. Только я была чуть старше — мне пятнадцать.

Девочка вздрогнула и подняла на меня острый, дурной взгляд, полный звериной злобы и нечеловеческой решительности. Я опустилась перед ней на колени, не желая пугать. Я задыхалась от переполнявших меня ужасных воспоминаний. И тем не менее, я понимала, что не могу помочь даже себе, не то что ребенку.

— Как тебя зовут?

— Тебя привел лес? — мгновение спустя спросила девочка, ее взгляд потеплел и стал похож на взгляд ребенка, а не загнанного в угол чудовища. Медленный кивок.

— Ты тоже его слышишь? Ты слышишь ветер? — воскликнула она, но быстро взяла себя в руки. — Мне не пристало так вести. Прошу прощения. — Вмиг радостное лицо ребенка вновь переменилось, застыв холодным каменным выражением.

— Я Линайя Тонверк, адепт академии некромантии, — представилась и улыбнулась. Пугать не по-детски серьезного ребенка мне не хотелось.

— Великая Княгиня Алиц Вольсхая, — гордо, но без проявления каких-либо эмоций представилась девочка. — Прибыла на встречу с Великим Князем Рейсландом Вольсхим.

На княжну Алиц я посмотрела с искренним недоумением и вспомнила имя Алицкарти, произнесенное то ли новым ректором, то ли Марионом Разэлом. Великим Князем и Великой Княгиней называли только старших мужчину и женщину княжеского рода. Насколько я знала. Великим Князем являлся наш старик-ректор, а не его внук.

А потом снова посмотрела и на рваное грязное платье, и на истоптанные в кровь ноги, и не замеченный поначалу здоровенный синяк на правой скуле. Все встало на свои места. Верилось с трудом, но избитый ребенок посреди заколдованного леса не мог соврать. Лес бы не пустил чужака без сопровождения, даже такого маленького.

— Княгиня Алиц Вольсхая, — я обратилась к девочке так, как она представилась, ведь не знаю всех ухищрений этикета. — вы давно сбежали? Кто-нибудь из вашей семьи ждет помощи? — Алиц взглянула на меня затравленным зверем, поджала губы, но не всплакнула, хотя глаза на мокром месте. — Тогда, — я вздохнула и хлопнула себя по коленям, — пойдем к старшему братику Рейсланду. Согласна?

— Рейсланд — мой дядя. Он на четыре года младше мамы, — поправила Алиц. — А вы с дядей дружите?

Использовать избитого раненого ни в чем не повинного ребенка для мести мне духу не хватит. И совесть заест.

— Он мой хороший знакомый, — уклончивость ответа Алиц не заметила.

И как мне ее вести через лес с такими-то ногами? Медленно, чтобы не напугать, я протянула руку к лицу Алиц, убрала назад выпавший из прически локон и положила ладонь на ее лоб, усыпляя. Карие, совсем как у Вольсхого, глаза помутнели и закрылись. Алиц в ровном положении удерживала лоза качелей. И лес ожил. Мертвая тишина сменилась руганью и криками, грохотом и отдаленными раскатами грома. Разве дождь собирался?

Ливень колотил по хвойным ветвям, но до нас не доставал. Зато мужские грубые голоса становились все ближе, громче. Тоненькое золотое колечко на маленькой руке Алиц заискрило. Я не совсем понимала, что делала, но я прикоснулась к кольцу и вложила в него часть сил. Белый вихрь вырвался из кольца, заставив меня отпрянуть. Вспышка света от взорвавшегося вихря ослепила на мгновение и все стихло. Мне потребовалось еще минуты две. прежде чем зрение вернулось в норму. Алиц Вольсхая безмятежно спала, крепко схватившись в лозу.

Уж племянницу Вольсхий не бросит, правда? Он же так любит держать всех и все под личным контролем! И где он сейчас? Спит? Поднять и отнести Алиц в цитадель я не смогу физически. Фигурку Алиц окутал ветер, будто подслушал мои невеселые мысли Тельце под воздушными потоками медленно разворачивалось и парило над землей на уровне моей груди. Я улыбнулась — хоть кому-то повезло. У меня не было ни дяди, ни зачарованного леса. У меня была только я.

Обратный путь наверх прошел значительно легче, нежели спуск в основном благодаря помощи таинственным образом расступавшихся деревьев, которые час назад ранили мне руки и лицо. Парадные ворота всегда, сколько себя помнила, были открыты и отсутствовала стража. Все равно никто не смог бы пересечь лес. Но в этот раз ворота оказались заперты, что странно. Когда выходила — все было в порядке. Но цитадель спала, и я не могла почувствовать ни одной живой души у стен по ту сторону.