— Но… Мой милый! — воскликнула Анжеликавзволнованным голосом. — Это совершенно невозможно! Вольдемар — деловойчеловек. Он занимается бизнесом. Мы вовсе не собираемся сидеть в каком-то тамотеле. Ему предстоят встречи, сделки, трудная работа. А я стану егосопровождать и помогать ему во всем.

— Я тоже… могу ему помогать, — обреченным тономвозразил Артем.

— Тебе нужно учиться! Ты еще слишком мал, чтобы вестикочевую жизнь. Ты должен быть благодарен, что у тебя есть возможность жить втаких прекрасных условиях! С такой прекрасной няней!

— Я благодарен, — пробормотал Артем уже совсемскисшим голосом и бросил косой взгляд на эту самую няню.

У Ларисы внутри все дрожало от возбуждения и жалости. Фаинаеще подлила масла в огонь, ущипнув насмерть перепуганного Ваню за щеку.

— Тебе тоже не нравится твоя гувернантка, маленькийпоросенок? — гневно спросила она.

Сама Капитолина сильно побледнела, словно ей сообщили о том,что на Землю падает гигантский метеорит и до катастрофы остались считанныеминуты. Пока Артем общался с матерью, она открывала и закрывала рот, какчеловек, пытающийся разговаривать под водой. Из ее горла несколько раз вырвалсяне то всхлип, не то вздох, но на Ларису ее страдания не произвели никакоговпечатления.

— Итак, это все? — ледяным тоном уточнилаФаина. — А теперь, капризные создания, идите каждый в свою комнату. Исидите там, пока я не разрешу вам выйти.

— Я хочу есть, — жалким голосом сказал Ваня, и наглаза у него навернулись слезы.

— В этом доме кормят только тех, кто умеет бытьблагодарным, — отрезала она. — Я рада, что у вас пустые желудки. Вамполезно остаться один раз без ужина. Полежите и подумайте о своем поведении.Марш.

Дети встали и тронулись к выходу. Ваня семенил, втянувголову в плечи, Артем, наоборот, плечи распрямил. Кусок льда, служивший в домегувернанткой, встал и отворил для них дверь. А потом затворил ее снова.

— Как же это — детей да без еды, — проворчала Зоя,появляясь в столовой с блюдом запеченного мяса, сложенного красивойгоркой. — За что ж такое наказание?

— Зоя! — прикрикнула на нее хозяйка. — Нетвое дело.

— Не мое, не мое, — неохотно согласилась та ипоставила блюдо в центр стола.

Жидков первый потянулся за своей порцией.

— Неужели кусок полезет тебе в горло? — шепотомспросила Лариса, взглянув на него с ужасом. — После того как из-за столавыгнали детей?!

— Ну… Я же не детей собираюсь есть, — живовозразил он. — И вообще — зачем страдать всем вместе, верно? Практикапоказывает, что тетку все равно не переупрямить. Она скорее умрет, чем уступит.

Все сидевшие за столом как ни в чем не бывало продолжалиорудовать ножами и вилками. У одной Ларисы был такой вид, точно ее ударили поддых.

— Посмотрите, как темно на улице, — удивилсяМишаня, оглядываясь на окна. — Тучки набежали, наверное, будет дождь.

— И на душе как-то нехорошо, — пожаловаласьАнжелика, отправляя в рот маслинку.

— С чего бы это? — мрачно пробормотала Лариса, нона нее никто, естественно, не обратил внимания.

— А помнишь, Вольдемар, когда мы гостили у Славниковыхи началась гроза, Ириша предложила вызывать духов?, Слушайте все, это былота-а-ак интересно! К нам пришел дух Герцена и сказал, что Васька Буранов скороотправится в Сибирь. Мы хохотали!

— Это мы потом хохотали, — не согласилсяВольдемар. — А в процессе, так сказать, никто даже не улыбнулся.

— А давайте, — предложила Анжелика, — сегоднятоже вызовем какого-нибудь духа? Честное слово, это очень познавательно.

— Духу, кажется, задают всякие вопросы? —проскрипела Фаина, положив сильные крабьи клешни на стол по обеим сторонамтарелки.

— Любые! — подтвердила Анжелика. — Духи знаютвсе, что было, есть и будет.

— Я — за, — подняла руку Маргарита. —Наконец-то мы сможем выяснить, что было в той записке, которую Альберт унес счердака.

— Чего уж мелочиться? — сказал Мишаня с набитымртом. — Лучше сразу спрашивать, кто укокошил деда. Или это и в самом делебыл несчастный случай?

— Вот это да! — ахнула Симона. — Я никогда неучаствовала в таком потрясающем мероприятии. Что для этого нужно?

Анжелика страшно воодушевилась, поняв, что ее идею всеготовы поддержать. Раз уж Фаина не возражает…

— Нужен круглый стол, — начала перечислятьона. — Ну, стол-то у нас есть. Потом — лист бумаги с написанным по кругуалфавитом. Это изобразить нетрудно, Вольдемар нарисует. Что еще? Блюдце и,пожалуй, несколько свечей.

— Зоя, у тебя найдутся свечи? — крикнула Маргаритав сторону кухни.

— Ну конечно, — ответила Зоя, приложив руки кгруди. — А можно мне тоже поговорить с духом?

— Все будут только рады. Чем больше участников, темлучше результат.

— Если дух примется вертеть этот огромный стол, намвсем не поздоровится, — высказал предположение Шубин, который время собеда до ужина провел в комнате, откуда до всякого, проходящего по коридору,доносилось переливчатое всхрапывание. Физиономия у него порозовела и посвежела,а глазки блестели как-то особенно гнусно.

Лариса тяжело вздохнула — не выкинет ли этот грибофобкакое-нибудь коленце? Звонка Леночки Ивашкиной она ждала с нетерпением, поэтомуповсюду носила с собой телефон, прицепив его к поясу.

— Стол не будет вращаться, только блюдце, —успокоила Анжелика. Было заметно, какое удовольствие доставляет ей грядущееразвлечение. — Дайте Вольдемару большой лист бумаги и фломастер.

— Сейчас сбегаю, — вызвался Мишаня. — Дурь,конечно, но все-таки захватывает.

Небо тем временем сделалось густо-серым и заклокотало,словно варево в котле. Первые крупные капли проскакали по глянцевым листьямсмородины.

— Вы будете участвовать? — Симона повернулась кУманскому с широкой улыбкой на лице. — Будете?

— Даже не знаю, что вам и сказать.

Лариса наблюдала за ним весь ужин. Изгнание детей изстоловой не произвело на него ровно никакого впечатления, и ее это страшнораздосадовало. Какие все же мужчины равнодушные существа! Понятное дело —Миколины. У них, видно, семейство такое… непробиваемое. Общие гены, общеевоспитание… А этот? Может быть, его в детстве пороли ремнем или запирали втемной комнате? Так что дети, оставленные без ужина, в его пониманий — не такаяуж и беда?

— Полно, не прикидывайтесь, — мрачным тоном сказалаКапитолина, взглянув на Уманского в упор. — Вам ведь любопытно.

Он потер подбородок с такой силой, точно хотел стереть снего гипотетическую грязь. И, наконец, согласился: