– А возможен вариант, что ты просто не знаешь, как тебе вернуться?

– Нет, это не так. То есть, вероятно, это играет определенную роль, но по большей части я чувствую, что поторопилась, принимая некоторые решения, ни разу всерьез не задумавшись об альтернативах.

Как метко я попала в цель, мне становится ясно, лишь когда я проговорила это вслух. Я действительно чересчур поспешила. Несмотря на то, что я всегда полагала, будто у меня перед глазами стоит четкая цель, по сути, я просто бросилась вперед вслепую, даже толком не обрисовав саму эту цель. Как можно скорее получить образование, потом карьера, непременно в уважаемом журнале, и наплевать, о чем я там в результате буду писать. И где я оказалась? В разделе звездных сплетен «Глобуса», единственной рубрике, на которую все смотрят свысока, включая меня саму. Погруженная в свои раздумья, я наливаю на сковородку масло и ставлю ее на плиту.

– Значит, ты хочешь заниматься чем-то новым? Полностью начать все сначала? – дальше спрашивает Кьер.

– Нет, я все еще хочу работать журналистом, просто больше не хочу писать о тех вещах, которые ни на йоту меня не волнуют. – Высыпаю лук, чеснок и имбирь в масло. – А какие у тебя планы? Хочешь стать успешным музыкантом?

– Нет, – смеется Кьер. – Это обычное хобби, я это делаю иногда, потому что мне нравится.

– У тебя были бы хорошие шансы.

– Спасибо.

Какое-то время я мешаю лук, а когда он подрумянивается, добавляю кокосовое молоко и чечевицу, аккуратно засыпаю порошок карри и накрываю крышкой.

Сунув руки в карманы джинсов, облокачиваюсь на столешницу.

– Айрин рассказывала, ты возишь туристов на своей лодке по окрестным местам. Это твоя основная работа или просто дополнительный заработок?

– Так вот, значит, что Айрин обо мне рассказывает, – тихо говорит Кьер. – А кроме этого, что еще она рассказывала?

– Что будет рада, когда ее нынешние постояльцы, наконец-то, съедут.

Кьер смотрит на меня несколько секунд.

– А что, если бы это так и было?

– Ты о чем?

– Что, если я только тем и живу, что катаю туристов по окрестностям?

– Если это то, что делает тебя счастливым, – медленно произношу я. – Но я почему-то не верю, что это единственное, чем тебе хотелось бы заниматься по жизни.

– Как ты пришла к мысли, что я могу хотеть чего-то другого?

– Ну, знаешь, может, в детстве ты даже мечтал стать капитаном, но я не представляю тебя эдаким типичным морским волком. Взять хотя бы меня. Я всегда любила что-то писать, и идея стать журналисткой засела во мне накрепко. Мне тогда было лет пятнадцать. Мама считала это ужасной профессией, но тем не менее я ею стала, хоть и не совсем успешно. – Договорив, пожимаю плечами, словно этот факт меня абсолютно не трогает. – Итак? Как у тебя с этим обстоят дела? Ты всегда хотел возить туристов или когда-то у тебя тоже были другие планы?

Кьер отвечает не сразу. Как раз в тот момент, когда я начинаю думать, что мой вопрос по непонятным мне причинам оказался слишком личным, он шумно выдыхает и говорит:

– Я хотел стать ветеринаром.

– С шести лет или с шестнадцати?

– И в шесть, и в шестнадцать.

– И? Что тебе помешало?

– Твое карри.

– Мое карри?

– Судя по звукам, оно прямо сейчас превращается в эспрессо.

Только сейчас я расслышала характерное потрескивание.

– Твою же…

Быстро поднимаю сковороду с конфорки и срываю с нее крышку, однако уже слишком поздно.

– Эта сковородка проклята, – мрачно бурчу я. – В этой дурацкой фигне пригорает все.

Кьер встал и заглянул мне через плечо.

– Видимо, оно не должно быть таким черным?

– Да что ты, так и надо. Хочешь немного? Остальное я с удовольствием упакую тебе с собой.

Он ухмыляется.

– Возможно, в следующий раз.

Со вздохом открываю мусорное ведро.

– В обычной ситуации я бы предложила просто заказать пиццу. Но что-то мне подсказывает, что Кэйрах навряд ли входит в зону доставки местного итальянского ресторана.

– Можем поехать в «Брейди».

Отвлекаюсь от соскребания загубленного карри от сковороды.

– Сейчас?

– Конечно. Пока туда приедем, как раз проголодаемся. Идеально.

По крайней мере, про голод он прав, но я сомневаюсь, что его победит салат в пабе.

А потом я встречаюсь с вопрошающим взглядом Кьера. С этими околдовывающими серыми глазами.

Просто закажу к салату картошку фри.

– О’кей, моя куртка висит внизу.

✦ ✦ ✦

Уже стемнело, и в воздухе будто бы повис мелкий моросящий дождик, когда мы входим в гавань Каслданнса. Яхта причаливает, и вода с глухим звуком выплескивается на деревянные столбы пирса.

– Сначала у тебя появилась лодка или замысел катать туристов? – спрашиваю я, пока Кьер занят швартовкой.

– Сначала лодка. Я купил ее подержанную в довольно плачевном состоянии и ремонтировал просто так, ради развлечения. Просто так получилось, что я начал возить людей. Мама Айрин как-то попросила меня подбросить ее гостей до одной из дальних бухт, а после этого все как-то само закрутилось.

– Ее родители тоже живут здесь, в деревне?

– Они расстались несколько лет назад. Ее мать живет сейчас у сестры Айрин в Корке.

Любопытно, не мечтает ли порой и сама Айрин однажды выбраться из Каслданнса? Может быть, спрошу ее об этом при следующей встрече. Несмотря на то, что я терпеть не могла постоянные переезды, от мысли прожить всю свою жизнь в одном и том же месте веет скукой.

Мы идем рядом друг с другом вдоль широкой стены, отделяющей каменистый пляж от улицы.

– А твои родители, что с ними? – развиваю я тему нашей дружеской беседы.

– Оба умерли. Оба от рака.

– Ох… это… мне очень жаль.

Свет от фонарей падает на лицо Кьера, когда он бросает на меня взгляд и слегка натянуто улыбается:

– Это было давно.

Это было давно. Подобные фразы говорят, чтобы показать, что уже пережили это испытание. А также эти слова нужны, чтобы помочь другому человеку замять неудобную ситуацию, когда одним с виду безобидным вопросом ты затронула слишком личную тему. Но я уже так много рассказала о себе Кьеру, попадала вместе с ним в такие неловкие ситуации, открывая свои уязвимые стороны, что, по всей вероятности, этих границ между нами вообще больше не существует.

– Сколько тебе было лет?

– Семнадцать, когда умерла мама. Папа умер год спустя.