По профессии подружка была медсестрой, несколько лет назадона познакомилась на крымском курорте с отдыхающим там Колобком, которогопо-настоящему звали Артем Николаевич Новодворцев. В то время Артем Николаевич вочередной раз развелся, страдал, присматривался к женщинам и в конце концоввысмотрел нашу Аньку. Она была не замужем, на море выехала впервые, и сладкиеречи Колобка в сочетании с морским прибоем сделали свое черное дело: Анютавлюбилась, да так, что и Джульетту могла заткнуть за пояс. С юга они вернулисьвместе с Колобком и сразу же попытались наладить совместную жизнь Аньки хватилопочти на год. Все это время она кормили мало работающего, но много пьющегосожителя, взывала к его совести и умоляла не губить ее жизнь. Колобок к словамне прислушивался, пил много и подолгу, в результате чего был уволен избольницы, где проработал к тому моменту двадцать лет и ранее числился нахорошем счету. Спившись с горя, Колобок заночевал под соседним забором. Так какАнька искала его во всевозможных местах, а вот забор во внимание не приняла,под утро его обнаружил участковый и доставил домой. Вид чумазого, небритого ипьяненького Колобка наконец-то произвел на Аньку впечатление, она огрела егополовником, собрала вещи и удалилась к родителям, отказавшись от встреч с нимраз и навсегда. То ли удар половника пришелся весьма кстати, то ли лежание подзабором оказало самое благотворное действие, но буквально на следующий деньАртем Николаевич загорелся идеей заняться частной практикой на нивепсихоанализа. Поначалу были всевозможные трудности, которые он с завиднымупорством преодолевал, и где-то через год смог явиться к Анюте во всем блескесвоего нового положения. Но Анька успела выйти замуж и от предложенной Колобкомзавидной жизни отказалась. Примерно еще через год подружке понадобилось сменитьработу медсестры на более доходную, она вспомнила про Колобка, и, надо отдатьему должное, он встретил ее с распростертыми объятиями. Анька числиласьмедсестрой, получала очень прилично, а к Колобку относилась как к непутевомучаду: ругалась, фыркала, но в обиду не давала. Впрочем, то, что в настоящиймомент его активно охмуряет Женька, подружку не беспокоило, она считала, чтоКолобок попал в хорошие руки и вреда ему от этой сомнительной связи никакого непроизойдет.

— Он тут едва не женился, — косясь на дверь, закоторой муж с дочкой смотрели телевизор, сообщила Анька. — Я имею в видуКолобка. Такое выбрал… Хорошо, Женька подвернулась, может, дури в мозгах-топоубавится. Как думаешь?

— Очень надо мне думать о твоем Колобке, —фыркнула я. — Лучше скажи, ты не заметила: Аверин был знаком с этойСтеллой?

— Не знаю. Вряд ли. Ее один художник привел. Сначалаходил он, а деньги за него, по-моему, платила она, а потом сама стала на сеансыбегать, видно, тоже глюки пошли. А может, от безделья. С Колобком, когда он вударе, поговорить одно удовольствие. А Стелла эта не совсем уродина, и оннаверняка соловьем пел перед нею. Вот у" когда она утонула, Аверин появился.Это я точно помню Так что если они где и встретились, то не у нас. К тому жеАверин на вид мужик положительный, друг другу они не пара… хотя кого толькочерт не сведет… — Анька нахмурилась, должно быть подумав о Колобке, а явздохнула, потому что не знала, о чем еще спросить подругу, а ценнымисведениями так и не разжилась. — Слушай, — вдруг обрадоваласьАнька, — а ведь к нам мент приходил и тоже про эту Стеллу расспрашивал, неменя, конечно, а шефа. Я еще удивилась: смотрю, из его кабинета мужик вышел, нуявно не из наших клиентов, одет простенько, да и вообще… Спрашиваю Колобка:«Кто такой», а он мне: «Из милиции». Я интересоваться начала, на кой ляд мыментам понадобились, а Колобок в ответ: «Расспрашивали о клиентке, еепсихическом состоянии, не могла ли она, к примеру, совершить убийство». Колобокменту вежливо объяснил, куда ему лучше отправиться, но выглядел обеспокоенным.Тут эта Стелла утонула, и он вроде обрадовался, ручки потирал, я и поняла, чтомент спрашивал именно про нее.

— А фамилию мента не помнишь? — на всякий случайспросила я.

— Нет. На что мне его фамилия, я с ним даже неразговаривала.

— А как он выглядел?

— Обыкновенно, — пожала Анька плечами. Я ещенемного к ней поприставала и поняла: вспомнить она ничего не сможет и, чегодоброго, начнет выдумывать. Уложив Юльку спать, на кухне появился Анькин муж, имы сменили тему. Где-то после десяти я отправилась домой. Анька пошла меняпровожать.

Я решила экономить и поехала на троллейбусе. Так как Анькажила в новом районе, мне предстояло тащиться на троллейбусе минут сорок. Однохорошо: народу немного. К сожалению, только вначале. Возле Дворца культуры втроллейбус ввалилась целая толпа молодых людей, шумных и, мягко говоря, несовсем трезвых. Один из них — плюхнулся на сиденье рядом со мной и с места вкарьер принялся знакомиться. Я отвернулась к окну и старалась не обращать нанего внимания, но все равно нервничала. Он положил руку на спинку сиденья, а ярешила покинуть троллейбус. Вышла на ближайшей остановке, трое типов вывалилисьследом, и я здорово испугалась, потому что, кроме нас на остановке никого небыло. Только-только я собралась впасть в отчаяние, как из арки ближайшего домаповился милицейский патруль, и мои новоявленные знаковые присмирели. Я перевеладух, тут подошел троллейбус, и я в него запрыгнула, не разглядев толком номер.Пассажиров было довольно много, и парни, загрузившись в заднюю дверь, не смоглисразу пробиться ко мне, но их присутствие все равно беспокоило, потому что отостановки по моего дома минут семь ходьбы, причем через скверик, темный,заросший кустами и деревьями. Подобная перспектива не внушала оптимизма,оставалось надеяться на то что за это время парни найдут другое развлечение иличто в сквере кто-то из знакомых будет выгуливать свою собаку.

Поглощенная этими мыслями, я смотрела в окно и старалась повозможности слиться с интерьером. Парни все еще были на задней площадке, и янадеялась их как-то обмануть, выскочив в последний момент. Замерла у двери,призывая на помощь свое везение, и тут кто-то пробасил над самым ухом:

— На следующей выходите?

Я вздрогнула, повернулась и слабо пискнула:

— Да.