– Да бросьте вы, – отмахнулся Колыванов (именнотак звали мужчину, Колыванов Борис Петрович). – Чужих глаз они боятся. Вызнаете, какие деньги здесь крутятся? То-то... А куда эти деньги идут? В карманнашего хозяина и кое-кого из городских шишек. – С этим я тоже быласогласна. – С утра до вечера твердят: «Держите язык за зубами» – боятся,сволочи. Чуть что, сразу заявление на стол. Но я молчать не буду, не на тогонапали.

– А кто ваш хозяин?" – спросила я.

– Ковтан. Он-то, кстати, мужик толковый. Но самизнаете, с волками жить, по-волчьи выть. Мы с ним двадцать лет назад вместеначинали, на «ты» и по имени были. Теперь, конечно, не так. Как люди меняются,лишь только разбогатеют... Вчера с ним разговаривал.

Выслушал, я думал, мы поняли друг друга, а он мне:

"Петрович, ты за свой участок отвечаешь, вот и отвечай,а куда не просят..

Я за дело душой болею и не люблю, когда тяп-ляп... Бетономна три метра все залили, зачем, спрашивается? Затем, чтоб деньги списать.

Укрепили стойки... чушь собачья, совершенно ни к чему...

– Давайте-ка об этом поподробнее, – неожиданно длясебя попросила я.

– Ведь все не по уму, – злился дядька. – Водном месте залили, в другом нет. И главное, неясно, кто распорядился.

– А что, мост от этого пострадает? – додумаласьспросить я. Все эти опоры и прочее для меня темный лес.

– Не пострадает, – досадливо сказалКолыванов. – Только зачем?

– А сегодня из-за чего сцепились? – спросила я.

– Технику безопасности не соблюдают, вот из-за чего.Что хотят, то и творят. Управы на них нет. – Я опять-таки покивала, совсем соглашаясь, и предложила отвезти дядьку домой. – Не домой, а в обкомпрофсоюзов на проспект Космонавтов, – задиристо заявил он.

Высадив Колыванова, я позвонила Артему и разжилась адресомсторожа, что дежурил у моста той ночью.

Артем адрес дал, хотя особой пользы от разговора со сторожемне ждал, но и мой благой порыв не желал пресекать. Я поехала к сторожу, подороге пытаясь понять, чем меня так увлекла эта стройка. Покопавшись в себе,пришла к выводу: в основном тем, что начальник охраны очень мне не понравился.А не понравился он тем, что здорово злился. Злился-то ладно, дело понятное, ноон не просто злился, он нервничал, а этому должна быть причина. Что-то настройке не так. Колыванов, конечно, прав: деньги Ковтан в карман положит и скем надо поделится, но если он делится с отцами города, чего ж меня опасаться?Ой, не люблю я такие загадки.

Лукашенко Семен Иванович сам открыл мне дверь.

Дюжий мужик лет пятидесяти, в сторожа с такой комплекциейрановато, с его здоровьем можно найти работу посерьезней. Через минутувыяснилось, что со здоровьем я не угадала, человек на инвалидности. Работалплотником, да вот беда: циркулярной пилой отрезало два пальца на левой руке,работу пришлось сменить.

Мы сидели на маленькой кухне, где сам хозяин помещался струдом, а я приткнулась между холодильником и шкафом. Мне Семен Иванович, попонятной причине, не обрадовался, но и враждебных чувств не демонстрировал.Надо, значит надо. На вопросы он отвечал обстоятельно, не торопясь.

– Расскажите о машине, которую вы заметилиночью, – попросила его я.

– Ну... я уже говорил, собаки залаяли. Вышел. У насвообще-то строго, поспать не дадут. Всю ночь на ногах, особенно после одногослучая, когда хищение произошло. Начальник за меня вступился, не то бы иззарплаты до сих пор вычитали... Вышел я, смотрю, машина к реке спускается, фарыу нее не горят, едет прямо вплотную к забору, вот собаки и в лай. Постоял,подождал.

Все вроде тихо. Я в вагончик пошел, но в окно поглядывал.Машины по дороге проезжали, штук пять. Я еще удивился, по ночам-то у нас тихо.На одну машину особое внимание обратил, она у обочины стояла.

– Долго стояла?

– Вот этого не скажу. Может, минут пять, может, больше.Пока чайник ставил, то да се, ее уже и нет. Потом псы опять залаяли, я,конечно, вышел, вижу, машина от реки поднимается, фары выключены, на дорогувыскочила – и к проспекту. Я на всякий случай на номера внимание обратил, но ихбыло не разглядеть. А машина вроде «Жигули», «девятка» или «восьмерка». Хотя издесь не уверен, машин много ныне развелось, а в темноте все друг на дружкупохожи.

– Семен Иванович, а почему вы утром решили берегосмотреть? – осторожно спросила я.

– Так ведь беспокоился. Чего это машина по колдобинамбез фар... Я после того случая, ну, хищения, постоянно настороже. – Онвздохнул, отводя глаза, о чем-то задумался, я терпеливо ждала. – На душе уменя тревожно было, – вдруг сказал он. – Сам не знаю почему. Ночь какночь. Еще Вовка притащился, пьяный да с бутылкой...

– Что за Вовка?

– У нас работает, охранником, непутевый парень.

Уж какой из него охранник, когда он сидел, и, похоже, заворовство. Ведь это он в прошлый раз меня подвел, хотя, конечно, я и самвиноват.

– Вовка когда пришел? – живо заинтересовалась я.

– Минут за сорок до того, как я ту машину заметил.

Конечно, с бутылкой. Он как запьет, ему удержу нет.

– Он что же, пешком явился?

– На такси.

– Для того чтобы с вами выпить?

– Да ему все равно, со мной ли, с собакой... хоть состаканом. Неугомонный. Будет по всему городу таскаться, пока не упадет. Беда сним.

– Я на объекте сегодня была, охрана там показалась мнесерьезной. А ночью вы один дежурите...

– Начальству виднее. Вадим днем на воротах стоит, ну иночью, бывает, нас проверит. Чтоб не спали. Вредный тип. Вовку он, конечно,ругает, но тот его не больно-то боится, говорит, дружки.

– Приехал Вовка, и что? – напомнила я.

– Выпить предложил, конечно.

– А как он на территорию вошел?

– Так у него ключ от калитки. Собаки на него вниманияне обращают, свой. Вот он подошел и в окошко забарабанил, напугал меня досмерти. Я дверь открыл, стал его ругать. Он мне: «Иваныч, давай выпьем». Иди,говорю, домой, на ногах не стоишь. А он уже в вагончик шасть и стакан ищет. Здоровоменя разозлил. Вижу, уговаривать его бесполезно. Посидел с ним, дождался, когдаон бутылку выпьет, так у него еще и вторая оказалась. Правду говорят, трезвомус пьяным делать нечего.

Еле дождался, когда он уснет.