Комната оказалась маленькой, но с высокими потолками. Неровные стены были обшиты натуральным деревом.

Узкая лестница опиралась на книжный шкаф и вела на площадку под потолком. Повсюду с покосившегося потолка свисали подвесные светильники с растениями – они буквально прорастали из них.

В центре комнаты стоял коричневый диван, на котором сидел Дамек с чашкой в руках. Он производил впечатление потерянности.

– Кто… кто хочет чего-нибудь горячего? – Отец Уилла был одет в горчичный свитер и потертые полотняные брюки. Волосы его были завязаны на затылке в узел, под глазами залегли темные тени.

Дария сняла шапку и, улыбаясь, подала ему руку.

– Наверное, мы все не возражаем против горячего напитка. – Она представилась, и Каспер сделал то же самое, прежде чем помочь ей выбраться из куртки.

Немного нерешительно я осталась стоять у входа и закрыла за собой дверь, потому что холод наполнил комнату.

Взгляд мистера Лоу был далеко не радушным, но он протянул руку и помог мне снять пальто.

– Прошу прощения за нашу первую встречу. Я Лиам. – Его рука была большой, шершавой и теплой. Вероятно, потому, что он так похож на Уилла, я не могла испытывать ничего, кроме сочувствия.

– Киана, – без необходимости представилась я, шагнула в центр комнаты и с беспокойством посмотрела на Уилла. Он тоже снял куртку, перекинул ее через руку и, не глядя на отца, прошел мимо него к дивану.

Лиам направился к крошечной кухонной нише за диваном. Он плеснул воды в чайник, который поставил на плиту, затем открыл газ и чиркнул спичкой.

Я улыбнулась Дамеку в знак приветствия, что заставило его покраснеть.

– Знаете, что у вас будут неприятности, если вас увидят вместе? – тихо спросил Лиам, и его взгляд снова остановился на сыне, который напряженно смотрел в треугольное окно рядом с нами. Рама состояла из трех покосившихся веток и была надежно прикрыта наполовину оторванной тканью.

– Вот почему мы пришли сюда, – ответил Каспер и поднял подбородок. – Мы слышали, что в Чой не так внимательно следят за охраной границ.

Лиам вытащил подушку из-под стола и сел напротив нас.

– Конечно, они следят! И, честно говоря, я не понимаю, на что именно вы надеялись, придя сюда.

Дрожащие руки Уилла сжались, и я быстро откашлялась.

– Нерон отвез меня повидать моих биологических родителей, которые якобы находятся в этой психиатрической больнице.

– В Сотерии, – добавил Дамек, убирая с лица один из своих рыжих локонов.

– Точно. Но остальные здесь, похоже, считают, что они вовсе не сошли с ума, а сидят в тюрьме. Поэтому нам нужен кто-то, кто может помочь нам в поиске истины.

Вопреки моим ожиданиям Лиам кивнул.

– Твои родители не сошли с ума.

Я уставилась на него. Слова прозвучали небрежно, словно этот факт был для него вне всяких сомнений.

– Откуда вы это знаете?

Теперь на его губах впервые мелькнула искренняя улыбка.

– Я верю в то, что Омилия придерживается многовековых правил и закрывает глаза на истину.

Блестящие глаза Каспера и Дарии не ускользнули от меня. Для них определенно было новостью, что кто-то из старшего поколения подтвердил их теорию.

– Много лет я провел с Гайей, старейшиной Чой, – продолжил Лиам. – Она всегда была одной из немногих одаренных людей, которые использовали свой мозг вместо того, чтобы слепо следовать устаревшим идеалам. И поверьте мне, она совсем не была сумасшедшей.

– Ты хорошо развлекся с ней?

Воцарилась тишина. Уилл впервые посмотрел отцу прямо в глаза.

– Тебе так понравилось работать с одаренными, что ты решил больше не общаться с нормальными? Она заставила тебя забыть, Лиам? Она позволила тебе стереть наши лица из памяти? – его голос был подчеркнуто спокойным, свободным от каких-либо эмоций. Но действие его слов ощущалось по всей комнате. Как сотни острых стрел, которые пронеслись мимо нас и поразили цель.

Прежде чем отец Уилла успел ответить, чайник начал свистеть. Лиам вскочил, повернулся к нам спиной и взял еще несколько чашек. Когда он снова повернулся к нам, его лицо словно окаменело.

– Я не требую от тебя понимания. Но я всегда хотел, чтобы вы были счастливы. – Его голос дрожал, а Каспер, Дария и Дамек смотрели в пол.

– Поверю тебе на слово, – выдавил Уилл.

Несколько секунд я смотрела на него, позволив потоку эмоций захлестнуть меня, а затем импульсивно схватила его за руку. Я раздвинула его пальцы, переплела их со своими и начала лихорадочно искать в памяти что-то приятное. Когда сердце грозило выскочить из груди от эйфории, живот болел от смеха, когда мне хотелось находиться именно там, где я была.

Сначала мои мысли вернулись к тому дню, когда я переехала в квартиру в Лидсе вместе с Софией, но воспоминания были омрачены ссорой с родителями. Как и наши вечеринки, которые проходили шумно, но в основном с участием Нийола. Я подавила стон. Затем увидела себя стоящей в грязи на собственных похоронах. Фигуры моих рыдающих друзей, моя семья… А потом объятия с Софией в нашей общей квартире – в мире, который существовал только в моей голове. Мой желудок болезненно сжался, но в то же время в нем было счастье. Облегчение, потому что были люди, которые любили меня, которые скучали по мне, которые простили бы мне непростительное. Я сосредоточилась на тепле пальцев и сделала глубокий вдох, направляя свои мысли именно в этом направлении, пока не обнаружила, что сижу в гостиной с родителями: папа в кресле-качалке, на коленях у него толстая книга, которую он нам читает; мама на диване, красит ногти и делает вид, что история ей до смерти надоела, хотя мы знаем, что она прислушивается, чтобы не пропустить ни слова. И я с горячим какао и вязаным пледом у их ног.

На глаза навернулись слезы. На этот раз не было больно. Воспоминанию было много лет, но это свидетельство счастливых времен. Доказательство того, что они меня любили.

Мои губы скривились в улыбке. Я не осмелилась поднять глаза, пока не убедилась, что не плачу. Как и ожидалось, черты Уилла были зеркалом моих чувств. Больше никакого внутреннего раскола, только счастье и уверенность в том, что все будет хорошо. Хотя, может быть, только в этот момент.

Напряжение на его лице немного рассеялось, он недоверчиво ответил на мой взгляд.

Лиам поставил перед нами чашки и наполнил их горячим чаем, который благоухал корицей и гвоздикой.

– Зачем Нерону распространять ложь о состоянии здоровья моих родителей? – спросила я, когда Уилл ответил на давление моей руки и откинулся назад.

– Потому что это повергнет Тессарект в смятение, если выяснится, что верховный закон Омилии недействителен. – Лиам взял чашку и сел напротив нас. Он явно старался держать свои эмоции под контролем.