— Иди к своему Богдану. А я пока зав. ожоговым отделением позову. Пусть тебе доложит.

— Хорошо, — киваю я доктору и быстро иду по знакомому коридору. И словно снова встают перед глазами почерневшая от горя мама и отец на каталке.

Реанимация, гребаные поросята!

Взгляд упирается в новенький гладкий линолеум, постеленный, вероятно, не так давно. И то счастье! А то у меня от прежнего драного покрытия в «елочку» давно рвотный рефлекс выработался. Сколько часов я тут сидел? Вот на этой самой лавке. Она-то точно тут была и никуда не делась.

Антивандальная конструкция.

И санитарки те же. Одна уже стоит у дверей. Караулит.

— Тимофей Сергеевич, — распахивает она белую створку. — Алексей Андреевич нас предупредил.

— Я неофициально, — объясняю я, проходя в узкий проем. — Куда идти? — осматриваюсь по сторонам. Тут нет палат. Несколько больших залов. В каждом из которых снуют шустрые медсестры.

— Сюда, пожалуйста, — проскакивает вперед санитарка. И резво спешит вдаль коридора. Шагаю за ней, стараясь не глядеть по сторонам. Белые стены, такой же потолок и каталки у стены. Я был здесь и запомнил каждый миллиметр пространства. Обычно сюда пускают только родственников. Но моему мэрству сделали исключение.

— Здесь Богдан Васильевич, — машет санитарка вглубь какого-то проема. И отступает в сторону.

«Только не это!» — екает в груди. И даже сердце пропускает удар. Папа лежал именно тут. И мы с мамой приходили к нему.

— Привет! — отметая прочь горестные воспоминания, улыбаюсь я знакомым мордам. Оглядываю комнату и пустующие напротив кровати и добавляю с насмешкой: — Я смотрю, ты тут хорошо устроился. Медсестрички молоденькие, жаркие докторицы…

— И этого придурка назначили мэром, — закатывает глаза Столетов. Бледный, с заросшими щетиной щеками, а туда же. В каждую бочку!

— Не каждого жителя Шанска навещает глава муниципального образования, — подняв к верху указательный палец, замечаю я Столетову и, усевшись на хлипкий стульчик, добавляю ехидно: — Гордись.

— Фей, когда меня выпустят из этой богадельни? — рычит Богдан и неожиданно переходит в наступление. — И где Аня? Она знает…

Вот как сказать, блин? И почему именно я? Всегда…

— Тима, у меня уже терпения нет, — жалуется сидящий рядом Витя Торганов. — Ну ты сам с этим дебилом разберись. Только выкарабкался, а уже свои порядки устанавливает. Медсестер строит, требует обратно свою одежду. А у самого лейкоциты низкие… и УЗИ как у покойника.

— Да ну? — негодующе бухтит Богдан. А я улыбаюсь во все тридцать два. Хорошо вот так сидеть, слушать перепалку друзей и никуда не спешить.

— Что-нибудь нужно? — строго спрашиваю я разбушевавшегося пациента.

— Узнай, что там с Аней, бро? — просит меня страдальческим голосом Столетов. — Обиделась на меня. Трубку не берет. А мне тут подыхай от неизвестности. Беременная она. Уже три месяца. Мало ли что в голову взбредет…

Торганов что-то объясняет про гормоны и неустойчивую нервную систему на ранних сроках беременности.

А я сжимаю зубы до тихого скрежета. Мне бы сейчас не заорать и не накостылять Богдану по шее. С какого лешего молчал? Знай я неделю назад, хрен бы Аркелиди куда уехала. А так…

На ходу подбирая слова, пытаюсь ответить уклончиво. Но ничего не выходит.

Теряю профессиональные навыки, ядрен-батон! А мне еще два года трубить на этих гадских галерах. И тут же вспоминаю, зачем пришел, собственно.

— Ты хоть нападавшего видел? Опознать сможешь? — интересуюсь я, особо не надеясь на ответ.

— Естественно, — хмурится Столетов. — Это с комбината мужик. Личный охранник Копылова. Он нас с тобой перепутал. Окликнул меня «Морозов!», а когда я обернулся, напал.

— Я так и подозревал, — морщит лоб Торганов. — Какого ты разворошил этот тухлятник, Тима?

— Из-за Леры, — заявляю я упрямо. Вижу ухмылки друзей. Но не реагирую. Со временем они поймут, что она для меня значит. Или отколятся. Третьего не дано.

— Пойду, — замечаю я устало. — Служба государева не ждет… Сами знаете.

В ладони дребезжит сотовый, поставленный на виброрежим. А на экране высвечивается смешная фотка. Лера купает детей. И все три мои любимые женщины весело смотрят в кадр. Да и у меня каждый раз случается приступ умиления.

— Все. Пока, — быстрым шагом устремляюсь я к двери. Пока буду идти к кабинету главного, поболтаю с Лерой.

Мои разговоры с женой точно не для чужих ушей.

— Тима, погоди, — окликает меня Богдан.

Киваю, останавливаясь около выхода.

— Ты соскучилась? — спрашиваю я улыбаясь. А сам лениво вспоминаю, как полчаса назад жена стонала и царапалась подо мной. Грудь распирает от радости, а спина до сих пор саднит!

Но довольная истома пропадает мигом, как только в трубке раздается взволнованный голос.

— Тима! Тимочка! На нас напали! — кричит в трубку Лера. А у меня волосы поднимаются на затылке.

От гнева, бешенства и белой ярости.

— Кто напал? Погоди! — пытаюсь я получить внятный ответ. Но слышу, как в трубке булькает что-то, и Лера охает приглушенно. — О господи! Они убили охранника и Байка. Только что. На моих глазах.

— Запри дверь. Я сейчас буду! — рявкаю я в трубку.

Краем глаза вижу, как Торганов кому-то поспешно звонит. И к своей трубке, лежащей на тумбочке, тянется Столетов.

— Мы заперлись. Ставни опустили. Ты только код от длинного сейфа скажи! — тараторит в трубку Лера. — Я их задержу!

— Пять-четыре-ноль-девять, — диктую я на автомате. И только сейчас понимаю, что намерена сделать жена.

Достать ружье!

— «Сайгу» бери! Знаешь, как пользоваться?

— Да. Буду целиться в живот. Только ты поскорее, Тима. Их много. А я тут одна. Надя с детьми наверху.

Витя, словно ветряная мельница, машет руками. Тяжело поднимается с постели Богдан.

Гляжу на них, как будто смотрю кино на замедленной скорости.

— Богдан, ты остаешься, — рычу я на ходу.

— Я в СОБР пацанам позвонил. Уже едут, — докладывает тот.

— А я полкану, — коротко роняет Витя.

— Спасибо. Дальше я сам, — киваю я друзьям, опрометью несясь к двери. Мыслями я уже не здесь. А там. С Лерой. Времени мало. Счет идет на минуты.

Глава 35

Лера

Я потихоньку прихожу в себя после натиска Тимофея. Вот бы