Неужели чтобы заставить его дотронуться до себя, нужно было поменяться с другой женщиной телами? Я уже не первый раз кидала на него задумчивые взгляды. Мне хотелось тепла, и сжатых пальчиков в его руке. Помириться, наконец! Но он снова погрузился в себя, и словно бы ничего не замечал. Но снова пытаться начать разговор желания не было. У меня тоже гордость есть!

Когда я отчаялась привлечь внимание красноречивыми взглядами, то отправилась прогуляться, жуя остатки хлеба. Огромная луна вышла из-за туч. Круглая, жёлтая, первобытная. Жаль я не оборотень. На такую и повыть не грех — душа просит.

— Плащ накинь, простынешь, — донеслось вслед.

Замерла, переваривая услышанное.

— Какая забота!.. — тихо съязвила, не удержавшись.

Само вырвалось…

Край обрыва, — словно край мира. Нового, чудного, немного страшного. Отсюда открывался вид на поля и небольшую деревеньку.

Обречённый вздох со стороны костра, тихое шуршание шагов. На плечи легли тяжёлые горячие руки. Я замерла, с замиранием сердца позволяя ему обнять себя, сначала осторожно, а потом крепко. Спине стало тепло, а я, кажется, немножко умерла. Это удивительно, что одни объятия могут стереть все рамки приличия, а другие… улетучить даже самые страшные обиды.

— Лорд Норгелан не просил за тобой ухаживать. Развлекать, оказывать внимание — да.

— Но это одно и то же.

— Для меня — нет.

Я вздохнула.

— Скорее всего, Тарр знает, что ты мне нравишься. Очень… Это просто попытка в очередной раз использовать меня любой ценой. Удержать тобой, и в итоге всё равно привести к рарванам.

Макушку обожгло тяжёлым вздохом.

— Теперь это не важно, птичка…

Разомкнула кольцо рук, шагнула к пропасти.

— Най, отойди, — настороженный взгляд, шаг ко мне.

— Расскажи мне, в чём заключается моя роль в этом плане, — сделала последний шажок.

Дальше — обрыв.

— Сарнай!..

— Только не ври мне.

— Женщина, ты в своём…

Расставила руки. Напряжённо сглотнул.

— Тебе не понравится эта роль, — начал осторожно, сверля тяжёлым взглядом. — Но я же сказал, что это уже не важно! Я не позволю ему сделать это, даже если ты решишь пожертвовать собой ради империи!..

Ветер запускает холодные лапы под одежду. Крошки камня с шипением ссыпаются из-под пяток.

— Я должна погибнуть?

— …уть? …уть? …уть?.. — вторило эхо от слишком требовательного вопроса.

— Нет. Сарнай, иди ко мне. Пожалуйста. — Протянул руку. — Я тебе всё расскажу.

— Я слушаю, — и не подумала тронуться с места.

Злость и бессилие проступили на его лице. А затем… Чёрные радужки медленно, но верно застлали собой всё. Я больше ничего не видела, кроме них, — да я дышать не могла без позволения их хозяина! А почва под моими ногами стала очень рыхлой, и я почувствовала, как всё-таки проваливаюсь в обрыв.

— Рхаэ, — выдохнул, протянув ко мне властным жестом уже когтистую руку.

Ветер в спину словно стал в тысячи раз плотнее, — меня просто сдуло в руки черноглазого хэгатри! И очень вовремя: секундой позже я бы летела вниз.

— …Глупый, маленький птенец! — раздражённо прорычали в мою макушку.

Да я кто угодно, только спрячь меня, обними ещё крепче!

— Испугалась? Най, ты чего?..

А я ничего. Нету меня. У меня нервы кончились, а новых не привезли. Вот когда привезут, тогда найду выход из быстро намокающих лабиринтов твоей рубашки!

Он так и простоял уютным столбиком. Обнимал, гладил по голове. Я даже стерпела лекцию о том, кого надо слушаться и почему. Жаль, что мокрый эффект продлился недолго, — всего-то меньше минуты! Но этого времени хватило, чтобы все мои страхи улетучились, и мне стало просто хорошо.

— Сарнай, пожалуйста, научись меня слушаться. Ты не видишь и половины из того, что вижу и чувствую я.

— Слушаться — значит беспрекословно доверять… Или бояться. Разве нет?

На несколько томительных секунд повисла тишина. И только его тяжёлый пульс под моими ладонями и протяжный вздох говорили о многом.

— Я единственный, кто тебя сейчас защищает, и не из страха перед кем-либо… — помолчал, словно решался. — Мне не всё равно, что с тобой будет. Между нами ведь что-то происходит, Най, — заставил посмотреть в глаза, наклонившись ко мне. — Разве нет?

— Не знаю, — шепнула едва слышно.

Врать — так привычно, так легко, когда страшно признать правду!

Он слишком близко. Слишком соблазнительно обжигает лицо его взволнованное дыхание. Кажется, что от завораживающих чёрных глаз невозможно отвести взгляда. Прильнула щекой к скользнувшей на неё грубой ладони, доверчиво потёрлась, не отводя взгляда. Анран прав: всё изменилось. Чувства, ощущения, эмоции… Здесь и сейчас не было место пошлости и обыденности. Я становилась другой. Он меня менял изнутри, — и уже давно. Заставлял верить, не спрашивая. Быть… его.

Больше не хочу сопротивляться.

Тепло улыбнулась, оглядывая его лицо. Коснулась пальчиками любимого шрамика.

— Птичка… — уткнулся в лоб, вдыхая мой запах. — Маленькая моя… — чувственно потёрся носом о лицо. — Что же ты творишь, моя девочка…

А мне больше ничего не надо, и словно крылья выросли за спиной. Странное, парящее ощущение. Никакого вожделения, только тепло внутри и волнительно. Очень страшно вдруг оказалось упустить это чувство, убить обычным поцелуем, что дарят перед постелью женщине. Но оказалось, что и он бывает иным. Просто не успела отстраниться, да и не ожидала…

Едва уловимое, невесомое касание мягких губ в уголок рта заставило затаить дыхание. Или оно просто кончилось? Ещё одно, ласкающее — в центр. Прикрыла глаза. Кажется, если я хоть немного отвечу или пошевелюсь, то он немедленно прекратит это волшебство! Но нет. Неторопливая нежность на губах раскрывала в душе лепестки роз, — всё ярче, удивительнее, обнажая скрытый бутон чувств.

Через несколько восхитительных мгновений, секунд, минут, — я потерялась! — голова нещадно кружилась, а сердце упоённо пело удивительную песню. Это было невероятно и, наверное, я сейчас умру от переизбытка эмоций. Поэтому отпихнула любимое чудище и примостилась спиной к его торсу, обняв себя его руками. Чудище разочарованно вздохнуло, но возражать не стало.

А я смотрела на луну, и лукаво улыбалась. Она сегодня какая-то особенно красивая.

Научившись ценить момент, я перестала думать о возможных гадостях, которые готовит жизнь. Они, несомненно, будут. Но сейчас я доверчиво потёрлась затылком о могучую грудь обнимающего мужчины, прикрыла глаза в блаженной улыбке и, оглаживая мощные руки, просто впитывала его тепло.