Нетерпеливый Мусти рвался вперёд. Сколько ни вглядывалсяРатша, следов по-прежнему не было никаких, и это уже не удивляло. Он ступил наболото, ведя Вихоря в поводу. Конь пошёл за ним без особой охоты, но покорно:чувствовал, наверное, что большой опасности нет. Пролившиеся дожди порядкомтаки размочили торфяник, и он колыхался под ногами, с журчанием выпуская наружупрозрачную холодную воду. Человека попугает и уж наверняка вымочит ноги, но неутопит. Коню трудней… Поразмыслив об этом, Ратша вытащил из сумки кусочекзайчатины, глубоко засунул в бурое сплетение мха: болотному Богу. ПропустиВихоря, старинушка. Не погуби.

Ратша не понукал коня, оберегал его, давая освоиться. Солнцеспускалось, и он решил заночевать на поросшем соснами островке. Горячий следвел мимо – Мусти так и тянул, – и Ратша с тоской подумал о том, чтобеглецы были теперь, наверное, всего в нескольких полётах стрелы: громкокрикнешь – услышат, и, пожалуй, можно было бы, оставив коня здесь, настичь ихещё до темноты… Нет. Утро вечера мудреней.

Мусти никак не хотел сворачивать в сторону, пришлось егоприструнить. Пес обиделся, опустил весело взмахивающий хвост. Зато Вихорь, чуявпереди надежную землю, заметно приободрился. Ратша провел их обоих междусерыми валунами, причудливо разрисованными желтым и чёрным лишайником. Ивпервые за всё это время накрепко привязал. Ещё не хватало, чтобы добрый Мустиубежал среди ночи разведывать следы, а Вихорь пустился за ним и переломал себеноги!..

Он вытряхнул воду из сапог, сгрудил в кучу мягкую опавшуюхвою и улегся в нее, не дожидаясь, пока стемнеет. Больше всего он боялся, чтотак и не сумеет уснуть, думая о завтрашнем дне. Но усталое тело требовалоотдыха – сон без сновидений пришёл сразу, как только он коснулся вискомхолодной земли.

…Когда над ухом вдруг раздалось рычание Мусти, Ратшамгновенно сел, хватаясь за меч. Ему казалось, он сомкнул веки какое-томгновение назад.

От резкого движения в глазах потемнело. Затылок стиснулообручем, вонзились тяжёлые тупые шипы. Ратша сжал голову ладонями, озираясь впоисках опасности.

Чуткий Мусти ни за что не стал бы тревожить его зря… Вотвсполошился и Вихорь, насторожил уши, зафыркал. Солнце висело низко надгоризонтом. Ратша мучительно сощурился против света, смахнул с ресницвыкатившиеся слёзы и разглядел двоих людей, неторопливо шедших болотом, как разпо его следам. Благо он-то следа не заметал.

Ратша немедленно узнал обоих: друзья-гёты, Хакон и Авайр. Ивыслеживали они его здесь, надо думать, вовсе не затем, чтобы угоститьсухарями.

Ратша тяжело поднялся, расправил плечи и понял, чтопоявление гётов, почти наверняка сулившее смерть, больше обрадовало его, чемогорчило. А ведь и то хорошо, что сойдется он с ними как раз теперь. Не уВсеславушки на глазах. И уж позаботится, чтобы они недалече отсюда ушли. Один идругой.

Он вытащил из ножен меч и внимательно осмотрел. Длинноелезвие не заржавело и выглядело вполне годным для боя.

– Ну?.. – негромко сказал Ратша мечу. – Я литебя не ласкал, я ли не холил? Смотри, и ты не подведи…

Щелкнул ногтем по серому лоснящемуся металлу, в ответпослышался звон. Вот так появляются россказни, будто иные мечи поют сами собой,предчувствуя битву. Ратша шагнул вперёд, на край островка. Он не станет нипрятаться, ни убегать. Он знал гётов: они разбудили бы его, прежде чем напасть.Но лучше будет, если он выйдет к ним сам.

Он ещё оглянулся на Вихоря и Мусти. Конь, более привычныйдожидаться хозяина, стоял почти спокойно. Зато Мусти струной натягивал привязь,глаза блестели, шерсть на загривке стояла торчком… уж этот умница сообразит вслучае чего, как освободить и Вихоря, и себя. Больше Ратша не оборачивался.

Гёты остановились, когда он появился между валунами и молчапошёл им навстречу, выдирая ноги из сырого податливого мха. Хакон заложилпальцы за ремень, насмешливо сощурился: худой, заросший серой щетиной, Ратшапоказался ему измученным и больным. Грязная повязка на голове, страшные синякивокруг глаз – жаль, что им не дали схватиться тогда у конюшни, больше честибыло бы зарубить его в тот день, а не теперь. Что драться с таким, разве толькоприкончить.

– Здравствуй, – сказал Хакон, когда Ратша подошёлвплотную и тоже остановился, держа в руках меч. – Мало радуешься ты мне,как я погляжу!

Ратша подумал и ответил на северном языке:

– Верно, не радуюсь. Но и не горюю.

А для стороннего глаза всё это выглядело, наверное, мирно:встретились трое и разговаривают себе, даже посмеиваются… Вот Авайр увиделпоодаль лежачее дерево и отошёл к нему, думая выжать мокрые сапоги. Сел – ипрогнивший ствол подался с глухим треском. Авайр неуклюже взмахнул руками,холодная вода хлынула ему под одежду. Хакон и Ратша дружно расхохотались. Потомснова повернулись друг к другу.

– Ушёл я от Эймунда, – весело поведал молодойгёт, – Теперь никакой дряхлый старец не помешает мне, если я захочумстить.

Авайр вылез наконец из мокрой ямы во мху и отправился искатьместечко посуше, ругаясь сквозь зубы и отряхиваясь по-собачьи. Ратшавнимательно следил за ним краешком глаза: не для чего бы этому Авайруоказываться у него за спиной… Он кивнул Хакону обмотанной головой:

– Не уйти нам с тобой друг от друга, видать, одно народу обозначено. Сперва меня из дому выгнали, нынче же и тебя.

А мысленно добавил: и здесь вместе останемся. Это ужнаверняка.

Кажется, Хакон собирался сказать ему что-то обидное, нонеожиданно передумал и провел рукой по лицу – как паутину убрал.

– Вот теперь ты увидишь, словенин, высоко ли я ценюсвою честь, – проговорил он, почему-то заметно волнуясь. – Надо тебезнать, что, если бы меня не оскорбил твой слуга, мне, пожалуй, захотелось быпримириться с тобой. Это после того, как ты меня пощадил.

Ратше потребовалось некоторое время, чтобы понятьуслышанное. Однако потом он проглотил хорошо отточенные слова, уже висевшие накончике языка, ибо ему вдруг расхотелось их произносить. Он отвел глаза,поскреб ногтем усы и хмыкнул, внезапно увидев себя и Хакона со стороны.Действительно, понадобилось же им привести друг друга на край, толкнуть кбесчестью и к гибели, и всё затем, чтобы понять по колено в болоте – с самогоначала вовсе незачем было вытаскивать из ножен мечи… Великое слово произнесотчаянный Хакон – считай, мир предложил! Вот каков человек, нипочем не захотелпросить милости тогда в поединке, нынче же знал за собой силу – и сам опримирении заговорил…

– И я… – начал Ратша ещё неуверенно. Но договоритьему не привелось. Потому что Хакон вдруг переменился в лице, и Ратша понял, вчем дело, ещё прежде, чем тот крикнул, глядя куда-то за его плечо:

– Берегись!

Подобными предупреждениями не бросаются зря. Ратшакрутанулся на месте – и удар, назначенный раскроить ему затылок, пришёлся влицо, убив примирение не рожденным. Это Авайр отбросил воинское благородство,точно цветной вышитый плащ, пусть нарядный, но способный нынче лишь помешатьему с местью за брата. Ратшу едва не свалило наземь, перед глазами полыхнули исгинули косматые солнца. Он мгновенно ослеп от их огня, от раздирающей боли игустой крови, хлынувшей по лицу. Остальное совершилось без его воли, само.Привычные руки занесли меч и полоснули то место, где он успел заметить Авайра.Авайр переломился в поясе и рухнул, расплескивая болотную воду. И закричал так,что с сосенок шумно взвились усевшиеся было птицы.