и угощали всех желающих. Тут же подавали на закуску пироги и калачи с маком. Местные кузнецы, славившиеся выделкой доспехов и оружия выставив в палатках товар, сложив руки на груди, важно зазывали покупателей. Возле каждого шатра торчал шест с флагом, чтобы всем издали было понятно, что в лавке продается.

Турнир состоял из нескольких состязаний и любой желающий мог выбрать соревнование себе по душе. Заморские рыцари предпочитали конные турниры, местный народ, стрельбу из лука по мишеням и битву на мечах.

Проходили скачки, где иноземные гости на тонконогих лошадях ловко обходили хольмских тяжеловозов. Народ там гудел и улюлюкал, поддерживая и тех и других. Зато в пеших битвах не было равных хольмским богатырям. Заморские рыцари, обвешенные железом лат, без коней быстро заваливались в грязь от сыпавшихся на них ударов.

В другом месте проходило ристалище. Посмотрели Никита с Алешей, как ловко длинноногие худые рыцари разгонялись на конях и выбивали друг друга, длинными тупыми копьями из седел и махнули рукой.

- Нет, не то, не умеют заграницей сражаться, - ворчал Никита, поглядывая на состязание. - Нет, чтоб выйти и биться вольно, показать силушку, да удаль молодецкую. А они, тьфу, скукота. Так каждый может навесить на себя железа и пытаться выиграть бой.

До позднего вечера друзья глазели на соревнования, и когда стемнело, они вернулись обратно к князю во дворец ночевать, а утром выступили снова в дорогу.

Извилистый путь вел на север к Медвежьим горам, тянувшимся с запада на восток, через весь Хольм. Высокие горы закрывали княжество от холодных ветров, дувших с севера, в зимнее время.

Чем дальше отъезжали от города путники, тем больше разрухи и бедности в деревнях наблюдали они. Коровы с выступающими ребрами из последних сил тащились на пастбище, вращая белками глаз от измождения. Облезлые овцы, сбившись в бесформенную кучу, жалобно блеяли, испугавшись непонятного зверя.

Изгороди кругом торчали разломанные, покосившиеся избы стояли с прохудившимися крышами. Местные изможденные мужики не находили себе места. Только поправят изгородь или поставят новую крышу, как где-нибудь опять что-то разрушилось.

Никита все ехал и ворчал, глядя на округу:

- Поселился злыдень в деревнях, дело свое делает. Вишь, разруха кругом, мужики вон с ног сбились. Его не так просто выгнать.

- А как от него избавиться? - поинтересовался Алеша. - Ведь это не жизнь, так постоянно маяться.

- Надо домового хорошего, тот справиться, - ответил, подумавши воевода. - Или всю темную силу в округе извести, тогда будет дело и он уйдет.

- А домового как привадить? - все не унимался Алеша.

- Тут дело тонкое, знать надо как. Одно скажу, где живут злые люди, туда не придет он, а будет там, где добрые дела и честный труд, - отвечал воевода племяннику. - Тут где-то видно поблизости живет злой человек, вот он и привадил злыдней на деревню, из-за обиды какой или другой напасти.

Так друзья разговаривая коротали путь. Горы выступали на горизонте, одни склоны виднелись укрытые лесом, другие просто стояли голые. Уже вечерело, редкий подлесок начинался под горой, и друзья стали подниматься на пологий склон. Часа два взбирались, спешились, цепляясь за кусты и деревья, выбились из сил. Наконец, выбрались на просторный луг и при восходящей луне решили устроить привал.

Отдохнув немного, путники продолжили подъем. Редкий лес тянулся выше, островки густых кустов скрывали впереди извилистую тропу. За выступающим бугром иногда мерцали яркие вспышки. Привязали богатыри коней к дереву, а сами тихо начали подкрадываться, на идущий из-за кустов свет.

Подобравшись ближе и раздвинув осторожно заросли, друзья увидели посреди поляны угловатый шатер, крытый шкурами животных. Возле шатра, на длинной палке воткнутой в землю пылал факел. С другой стороны возвышалось каменное кресло, как для человека оно было велико. На этом массивном кресле восседал колдун, казалось, он дремал. В стороне, бросался в глаза огромный череп, почти в рост человека. Его громадные глазницы светили призрачным светом, обдавая холодным сиянием все вокруг.

'Вот это да, чей же это череп', - подумал Алеша, ужаснувшись.

Богатыри переглянулись и вышли на поляну, перед ведьмаком, не прячась. Колдун разлепил очи, продолжая сидеть на камне. Его мутные глаза светили не земным светом. Никита выступил вперед и грозно молвил, обращаясь к нечистой силе:

- Ты, Харсин, предатель бога Огня нашего?

Темный чародей поерзал на камне, по-стариковски прокашлялся и произнес:

- Да, я Харсин, наделенный силой моего владыки, я хранитель ценностей мирских. А ваш бог дал силу, которая сильнее моей, - злорадно ухмыльнулся колдун.

- У нас есть сила против тебя, - отвечал грозно Никита, потрясая копьем. - Если ты, отдашь добровольно, то, что тебе не принадлежит, я обещаю, сохранить твою жалкую жизнь.

- Ха-ха-ха, - загремел колдун, - он мне сулит сберечь жизнь.

- Ха-ха-ха, - издевался Харсин. - Да я тут сам распоряжаюсь жизнью и смертью. И не только здесь, где я не появлюсь, я везде могу повелевать смертными. Когда-то я служил вашему богу, проводя бестолковые ритуалы с огнем, и что получил взамен, ничего, только белую рясу с золотым шнурком да несколько монет, а здесь у меня все, я повелитель.

Темный жрец поднялся на ноги и вытащил из шатра упиравшегося упыря.

- Вот смотри, - прошипел колдун.

Схватив нежить за шею одной рукой, другую он воткнул ему под ребра и рывком вырвал его гнилое, бьющееся сердце. Упырь замычал и безжизненно повис на руках колдуна. Затем Харсин ловким движением вернул сердце обратно, вурдалак открыл глаза и, развернулся к богатырям. Через дыру в теле витязи видели, как сердце снова билось, в груди нежити.

Никита видя все это, не выдержал и грозно заявил:

- Ты, нам зубы не заговаривай, отдавай руну, верни книгу, собака!

И воевода шагнул еще ближе, угрожающе наклонив копье.

- Не получите ничего, - прохрипел чародей сердито.

И прошептав заклинание, хлопнул в ладоши. И тут из-под земли полезли, нечисти всякие и принялись окружать богатырей.

- Ну, Алешка, не поминай лихом, руби, кромсай гадов, - крикнул Никита, и кинулся