«кабинетик». Стены оказались «густо» увешаны фотографиями различных спортивных состязаний, но общее на всех присутствовало — хозяин кабинета. Пышущий здоровьем и уверенностью, с широкой улыбкой в пол-лица — Патнтыгин-футболист, Пантыгин-лыжник, марафонец, пловец, боксёр, штангист и, наконец — дайвер. Заметив изучающий взгляд посетителя, директор горделиво резюмировал:

— Здоровье в нашей жизни — это всё! Сам постоянно в движении, и коллектив вовлекаю. А вы каким спортом занимаетесь?

Тимофей с затруднением выдавил:

— Да раньше бегал, в футбол иногда.

Пантыгин, заметив его замешательство, перешёл к визиту:

— Хорошо, я понял. Так что привело к нам? Светореклама, баннеры, фасад офиса, или магазина? Могу уверенно сказать, что «Господин оформитель» вообще может всё. Мы в этом деле с тех самых ветхозаветных времён. Можно сказать — первопроходцы! Сделаем, что вам угодно — щиты уличные, жалюзи на три изображения, световую рекламу. Экраны светодиодные найдём, установим, настроим, загрузим любую картинку. Как заказчику нужно, то и сделаем.

Тимофей покачал головой:

— Да я, в общем-то…

Но хозяин не унимался:

— Мы начинали с уличных вывесок — «Магазин ХЛЕБ», или ещё была надпись на маршрутном автобусе — «Мы едем за колбасой!». Помните? Здорово было. Вообще, вывеска магазина — мать всей рекламы в мире. Всё начинается с неё! И у нас было также. Всё по классике! А вас я вот прямо сейчас немного вспоминаю, это лет десять-двенадцать назад было. Верно? Вы несколько баннеров заказывали. Так ведь? Сейчас такие уже мало кто просит, хотя уличные вывески до сих пор нужны. Заказывают люди.

Бог рекламы во время разговора постоянно что-то перемещал с одного места на другое на своём столе — карандаши, фломастеры, фигурки солдатиков и стиральные резинки, отчего у Палинского немного рябило в глазах, и слушая нескончаемую презентацию рекламы от рекламодателя, он почувствовал, что начинает забывать, для чего он пришёл. Мелькнула мысль, — «Если не перебью сейчас, то окончательно забуду!» Приподняв вверх руку, как в школе, Палинский остановил нескончаемую лекцию:

— Сергей Никифорович, я немного по другому делу.

— А что именно?

— Вы насколько хорошо помните то, что с вами произошло в возрасте двенадцати лет?

Следующее, что увидел перед собой Тимофей, он бы не смог объяснить никакими рациональными доводами и словами, подходящими для описания метаморфозы, произошедшей со внешностью человека, ещё мгновение назад сидевшего перед ним в позе уверенного бизнесмена, предлагающего услуги высочайшего качества, человека, который определённо прошёл долгий и тернистый жизненный путь, твёрдо уверенного в своей правоте и правильности выбранного им пути. Палинский смотрел на сидевшего перед ним, и буквально не мог узнать только что бодрого оратора. В голову приходило только совершенно бредовое объяснение произошедшего — собеседник за короткое мгновение ментально переместился в иное пространство, оставив тут только лишь реальную физическую оболочку. Сейчас это был глубоко пожилой человек с серым, обвисшим лицом и бесцветными губами, который страдальчески сморщился от невыразимой боли, неожиданно оказавшийся в безвыходной ситуации, совершенно не надеясь выбраться из этого положения живым.

Так и не придя в себя окончательно, он произнёс охрипшим голосом:

— Вы кто такой? Чего вы от меня хотите?

Тимофей, осознав, что своим неожиданным вопросом он загнал Пантыгина на недопустимую территорию, и что времени на вопросы у него больше нет, скороговоркой начал выстреливать то, что мучило его самого в последнее время:

— Сергей Никифорович, вы меня простите ради бога, совсем не хотел ставить вас в неудобное положение, мне нужно только лишь прояснить одно важное дело. Я бы не стал вас беспокоить, но проблема в том, что прошло уже много лет, а люди уходят, да почти все уже оставили нас. Вы, наверное, единственный, кто в ясном уме, да и вообще жив-здоров из прямых свидетелей. Вы должны хорошо помнить те события, тем более что сами пострадали. Убийца так и не был найден, а ведь он за десять лет после нападения на вас ещё тридцать два человека жизни лишил. Я по мере возможностей пытаюсь разобраться в той ситуации, и всё-таки выявить его имя. Я не из полиции, поверьте, просто меня это сильно задело. Долго объяснять. А вы можете помнить его внешность. Может что-то ещё помните.

Сидевший напротив человек, наконец зашевелился, задвигал плечами. Подняв голову, он тихо выдавил из себя:

— Зачем вы пришли? Я половину своей жизни истратил, пытаясь стереть из памяти этот кошмар, а вы… Уходите сейчас же. Немедленно.

Тимофей поднялся со стула, по-восточному поклонился в сторону хозяина кабинета, сведя у груди сложенные ладони, вполголоса проговорил:

— Простите. Только позвольте, я оставлю свой телефон, может вы передумаете.

Взяв в руки стопочку цветных стикеров, лежавших на столе директора, вытащил карандаш из цветного стакана, стоявший рядом, быстро написал на зелёном квадратике своё имя, и добавил к нему телефонный номер. Подумав мгновение, дописал ещё и домашний адрес. Ещё раз прижал руку к груди, сказал — Извините, — и вышел из кабинета.

*****

Оказавшись на улице, Палинский растерянно остановился — неприятное чувство от резкого завершения Пантыгиным разговора разъедало сознание: «Получилось, что я сволочь какая-то… Разрушил душевное равновесие нормальному человеку. Он, может быть, лечился долгое время. А тут я со своим маньяком… Надо извиниться. А как? Он меня и за порог не пустит. Да и толку — что? Может отойдёт? Да ну, нет. Такой человек — наоборот, обидится на всю жизнь. Ну, теперь всё, наверное, закончилась моя детективная инициатива. Тупик. Больше зацепок никаких нет».

Так ничего и не придумав, он окончательно опустился на донышко плохого настроения, и нескорым шагом направился в сторону ближайшей остановки.

Посетив по дороге пиццерию с названием «Чипполино», Тимофей с огромной коробкой в руках заспешил домой — ароматный диск горячего хлеба, усыпанный сверху кусочками копчёной колбасы, резаных помидоров, зелёного лука и строганого сыра только что был извлечён из печи — жар чувствовался даже через картон упаковки. Тянуть с ужином было категорически нельзя! Тем более, что и для салата в холодильнике имелось всё необходимое…

Закончив с вечерней трапезой, Тимофей немного пришёл в себя, а чувство тревоги, появившееся после неудачной встречи с оформителем, заметно поутихло, и он решил позвонить Маргарите — поболтать.

Рита оказалась не занята — ответила сразу:

— Привет Эркюль!

Опешивший от такого обращения, звонивший только и смог, что промычать:

— Э-м-м…

— Ну ты чего, Тимоха, давно детективов не читал? Ну, Агата Кристи же! Эркюль Пуаро! Ну ты же сам сейчас, как детектив! Ну? Чего мычишь-то там?

До Тимофея, наконец, дошло, и он рассмеялся:

— Рита, я что-то сегодня весь день впросак попадаю, извини, ступил. А насчёт детектива — похоже